Другие времена
Шрифт:
Громкое имя
Утром в субботу я проснулся, услышав, как возится Катя на кухне. Почему-то она любила мыть полы по субботам. Женская логика! Я бы на ее месте занялся таким делом в будний день вечером, после работы. Известно, что физический труд — лучший вид отдыха после умственной нагрузки.
Я оделся и вышел на кухню.
— Ты уже встал, — сказала Катя без всякого энтузиазма. — Хочешь есть?
«Смешно, — подумал я, — разве люди пробуждаются для того, чтобы
— Нет, — гордо ответил я, — не хочу.
— Тогда умойся и пойди погуляй, — посоветовала Катя. —Тебе необходимо двигаться. Ты толстеешь.
Удивительно наблюдательны наши жены. От их бдительного взгляда не ускользнет, если человек набрал за неделю какие-нибудь полтора килограмма.
Вступать в дискуссию я не стал, умылся и вышел на улицу.
Терпеть не могу гулять просто так. Нужна цель. Она нашлась. Я увидел очередь у газетного киоска. Это обрадовало меня. Действительно, мы самая читающая страна в мире.
Очередь ждала, когда привезут газеты. Молчаливая, культурная очередь. Здесь были старушки, парни в расклешенных брюках, девушки в юбках различной длины, женщины, как писали раньше, цветущего возраста. Между представителями разных поколений не наблюдалось конфликта.
— Вы последний? — спросил я у мужчины в нейлоновом ватнике.
— Я — крайний, — резко ответил он. — Последним человеком себя не считаю.
— Извиняюсь, — почему-то сказал я, прекрасно зная, что нужно говорить «извините».
Очередь ждала. Ждал и киоскер, мужчина с седым бобриком волос и университетским значком в лацкане пиджака.
Подъехала маленькая машина с надписью на кузове «Связь». Женщина, сидевшая рядом с шофером, вышла из машины и начала передавать киоскеру пачки газет. Киоскер принимал их. Машина уехала. Киоскер стал неторопливо пересчитывать газеты, будто это были крупные денежные купюры.
Началась продажа газет. Очередь пришла в движение. Каждый брал то, что ему требовалось. Наибольшим спросом пользовался «Спорт». Мне он тоже был нужен, не для себя, а для нашего Витьки, который в это время мирно спал, зная, что я самоотверженно выполню отцовский долг.
Когда передо мной осталось человек пять, к киоску подошел какой-то парень, ростом метр восемьдесят, не меньше, и с волевым затылком.
Легко и небрежно отодвинув всех стоявших в очереди, он бросил на прилавок пятак и сказал:
— «Спорт».
Старушки зашуршали, маленький человек осуждающе посмотрел на парня с волевым затылком, но промолчал.
Во мне пробудилось гражданское сознание.
— Черт знает что такое! — закричал я неожиданно тонким и противным голосом.
Парень с волевым затылком повернулся ко мне, и я увидел перебитый нос и чистые детские глаза.
— Не шумите, папаша, —
Я обиделся на слово «папаша» и поглупел.
— Хамство! — закричал я еще громче. — Хамство!
Он снисходительно посмотрел на меня сверху вниз, плюнул и ушел.
— Не волнуйтесь, — успокаивала меня самая древняя из старушек. — Берегите сердце, пожалуйста, займите мою очередь.
— Спасибо, — сказал я, продолжая стоять на прежнем месте, и еще глупее обиделся, подумав: «Дожил, вот уже и старушки уступают мне очередь».
К счастью, мне достался и «Спорт», и «Молодежная газета», которую любит читать Катя.
Домой я вернулся в отвратительном настроении.
Катя и Витька сидели за столом и ждали меня. Собственно, ждала только Катя, а Витька жизнерадостно уплетал омлет.
— Принес? — спросил он с набитым ртом.
— На! — кинул я газету. — В следующий раз отправляйся сам.
— Толик, что с тобой? — тревожно спросила Катя.
Я рассказал о случившемся. Катя огорчилась, а Витька сказал:
— Нормально! Какой-нибудь шоферюга. Начальничек кемарит в машине, а этот хлопочет.
После завтрака Витька сразу же исчез. Мы с Катей остались вдвоем.
Поразительная сила воли у моей жены. Сначала она вымыла посуду, а потом стала читать свою любимую газету.
Скверное состояние духа не покидало меня. Катя, казалось, не замечала ничего.
— Послушай, Толик, — вдруг сказала она. — Вот здесь пишут: «Мужчина не должен подавать руку женщине первым, а ждать, когда это сделает она... Умейте выслушать своего собеседника, не перебивая его... Случайно наступив кому-нибудь на ногу, скажите: «Виноват» или «Извините».
— Что это? — удивился я.
— Новая рубрика «Правила хорошего тона».
— Странно, — сказал я. — По-моему, то, о чем здесь пишется, знали уже в каменном веке.
— Ты думаешь? — спросила Катя. — Но ведь каменный век был так давно... Люди могли забыть... Вспомни этого парня у киоска.
— Ну, этому ничего не поможет.
— Нехорошо, — покачала головой Катя, — нельзя быть таким пессимистом.
Вечером мы сидели у телевизора. В пятый раз показывали какой-то новый детектив.
В середине фильма появился Витька.
— Братья и сестры, — сказал он, — чем это вы занимаетесь?
— Не мешай, — попросила Катя, — сейчас он вынет пистолет и выстрелит.
Витька не обратил внимания на ее слова и переключил телевизор на другой канал.
— Что ты делаешь? — рассердился я.
— Не бушуй, папуля, — миролюбиво сказал Витька. — В эту минуту все просвещенное человечество смотрит «Круглый стол».
Я взглянул на экран телевизора и увидел, что за круглым столом сидели какие-то молодые люди, а в центре — хорошо причесанная дама-диктор.