Другие. Бессмертный взвод
Шрифт:
Он исполнил приказ без вопросов, теперь стоял и не понимал происходящего. Кажется, солдат видел Стольникова среди этих якобы окруженных бандитов, хотя по фамилии к тому человеку никто не обращался.
Лишь лейтенант Акимов, которого боец знал, скинул с плеч высокий рюкзак с алюминиевым каркасом, отдышался и произнес:
– Ну вот и я, товарищ майор. А это рядовой… Как твоя фамилия, солдат?
– Быков, – понимая, что вот-вот случится страшное, выдавил человек Ибрагимова.
– Вот и славно. Познакомься, рядовой Быков. Перед тобой
Саша улыбнулся краешком губ и спросил у Акимова:
– Он в курсе?
– Нет, и сейчас очень удивлен. Но не мог же я один тащить на себе все барахло.
– Положить оружие, – тихо приказал Стольников.
Быков в последний раз осмотрелся. Перед ним полукругом стояли бойцы, покрытые гарью и кровью. Почти на всех белели свежие бинты. Все такие же крепкие, как и он сам, молчаливые, как истуканы. Быков понял, что сейчас произойдет.
Он снял с плеча М16, бросил на землю, расстегнул разгрузочный жилет, положил рядом сглотнул и хрипло спросил:
– Помолиться разрешите?
– Разрешу, – согласился Саша. – Помолись, Быков, за свою жизнь. Попроси у своего бога, кто бы он ни был, долгих лет, жену красавицу, детей и домик у реки. Но молиться тебе придется на ходу, потому что приглашать тебя к столу я не собираюсь.
– Вы отпускаете меня?.. – не понял Быков.
– А что прикажешь с тобой делать? – усмехнулся Стольников.
– Но вы же…
– Парень, ты и твои начальники – террористы. Казнить вас будет ваш бог. А я всего лишь посредник. Моя задача заключается в том, чтобы ваша встреча состоялась поскорее. Но я не убиваю тех, кто принес мне патроны. Акимов, они ведь в рюкзаке?
– И не только, – подтвердил лейтенант.
– А потому ступай, военный, и молись. Можешь упомянуть и меня. Хотя я, признаться, не верю ни в бога, ни в черта. Иди!
«Грузин» сначала пятился спиной вперед, потом развернулся и стал быстро скользить по крутому склону, роняя камни и спотыкаясь. Вскоре он исчез из виду.
– Даже с дырками, проделанными во мне вашей рукой, вынужден признать, что вы самый добрый в мире человек, – заметил Акимов, наклоняясь над рюкзаком.
Бойцы расхохотались.
Лейтенант и его обманутый помощник обошли пост, единственный на всем южном склоне, и подняли на высоту три разобранных американских автоматических винтовки М16, по тысяче патронов к каждой из них, двадцать гранат Ф-1 и тысячу патронов к «Винторезу». Поскольку для снайперской винтовки и автомата «Вал» использовался единый патрон, это был настоящий подарок Айдарову, Жулину и Ключникову. Бойцы вытащили чипы из прикладов, собрали винтовки и распределили их между собой вместе с боеприпасами. Свои патроны к автоматам Калашникова они передали товарищам.
Вылазка Акимова давала возможность группе удерживать высоту еще сутки. Но Стольников не собирался обживать это место.
Выгребая ножом из банки тушенки мясо, он посмотрел на лейтенанта и спросил:
– А для моего парня ты ничего не принес? –
– Вы же знаете, у них почти нет нашего оружия. Только «Винторезы». Тем более под калибр семь шестьдесят два. Это уже раритет.
– Я бы с этим раритетом всю жизнь воевал, – признался Саша. – Акимов, ты какое училище заканчивал?
– Институт.
– Ах, ну да. Сейчас же все военные училища институтами стали. Ну а какой именно?
– Пензенский артиллерийский инженерный.
– Так ты пензяк, выходит, – заметил Баскаков.
– Или пензюк? – поинтересовался Мамаев.
– Я самарец, мальчики!
Услышав «мальчики» из уст парня, который годился им в младшие братья, бойцы рассмеялись.
– Акимов!.. – позвал Стольников.
– Да?
– Спасибо тебе.
– Разве не для себя я это делал? Мы уже говорили об этом, товарищ майор.
– Что ж, тогда объявляю тебе благодарность. Больше у меня ничего нет.
– Мне и этого много. Парни, в рюкзаке вода, еще галеты и сигареты.
– Да нашли уже все, не беспокойся, командир! – весело отозвался Мамаев.
Стольников улыбнулся, взял банку тушенки, бутылку минеральной воды и направился к западному склону. Там сидел, дожидаясь смены, Маслов. Бойцы назвали Акимова командиром. Признали. Теперь все ясно и понятно. Хотя…
Стольников верил только тем, кого знал давно. Однажды он уже ошибся. Одиннадцать лет назад лейтенант Ждан тоже держался героем. Все его поступки были благородными. Бойцы признали этого типа своим человеком. Но время все расставило по местам и развело людей в разные стороны. Стольников был до конца уверен в Жулине. В Маслове. В Баскакове. Нужно раз двести, наверное, умирать в одном окопе, прежде чем поймешь, что ближе человека нет и никогда не будет. Сколько он знал Акимова? Сутки. Мало…
Но воду, которой он только что утолил жажду, принес именно этот самый Гена.
Стольников отдал Маслову консервы и воду, подошел к солидному валуну, снял с плеча «АКМС», провел рукой по крышке ствольной коробки, размахнулся и изо всех сил ударил им о камень. Ему казалось, что он убивал своего ребенка. Обломки майор разбросал в разные стороны. Так умирает оружие, ставшее единым целым со своим хозяином. Саша не хотел, чтобы тем, кто жаждал его смерти, досталось хоть что-то.
Вернувшись, он велел разведчикам достать гранаты и приказал:
– Баскаков, возьмешь Айдарова. Переплетете растяжками южный и восточный склоны. Светает, поэтому шевелитесь. Все двадцать гранат должны стать на свои места через пятнадцать минут.
– Что ты надумал? – спросил Жулин.
– Мы будем уходить северным склоном.
Бойцы переглянулись, но промолчали.
– Северным? – уточнил прапорщик. – Но там же отвес… Без снаряжения это невозможно.
– Возможно, если хотим жить. Спуск начинается прямо сейчас. Я останусь.
– Тогда мы никуда не пойдем, – решительно возразил Ермолович.