Другие. Солдаты вечности

Зверев Сергей Иванович

Голос не показался ей знакомым.

– Кто вы? – спросила она.

Незнакомец в джипе был прав. Все, что происходило с ней до сих пор, не должно было вызывать и намека на удивление.

– Моя фамилия Лоскутов. А кто вы?

– Я дочь генерал-полковника Зубова, Ирина.

– Что?..

– Почему вы удивлены?

Послышался звук, похожий на тот, который издает стул, когда с него встает человек.

Через мгновение она увидела очертания человека.

– Я служил в оперативной бригаде особого назначения, когда полковник Зубов ею командовал.

– Значит… значит, вы знаете и майора Стольникова? – Ирина едва не задохнулась.

– Капитан Стольников был командиром разведвзвода, в

котором я служил. Что вы здесь делаете?

– Меня сюда засадил Ждан.

– Ждан?!

– Вы и его знаете?

– Я знал лейтенанта Ждана. Славный парень.

– Теперь он – бесславный ублюдок полковник Ждан.

– У меня голова идет кругом, – признался Лоскутов, вернулся к нарам и снова сел.

Ирине пришлось повторить все, что она перед этим рассказывала Дольскому и Лукьянову.

– Почему вы молчите? – спросила она, когда после ее рассказа повисла невероятно долгая пауза.

– Откуда мне знать, что вы не провокатор? Я забыл, как выглядит солнечный свет. Меня схватили в Москве, обездвижили, обкололи какой-то гадостью, и теперь я даже не знаю, где нахожусь. И первый, кого я встречаю за последние черт знает сколько дней – женщина, которая уверяет, что знает Зубова, Стольникова, и рассказывает мне истории, достойные докторской диссертации врача-психиатра.

– Поверьте, – взмолилась Ирина, – я не лгу вам!..

– Тогда расскажите мне что-нибудь о своем отце и Стольникове. Расскажите что-нибудь, чтобы я вам поверил.

Спустя час они беседовали уже более откровенно.

Глава 4

В жизнь Ирины ворвался вихрь новых ощущений. То, что рассказывал Лоскутов, не укладывалось в голове девушки в понятную, привычную для нее схему поведения мужчин. Прыгнув в Ялте со скалы, Стольников пришел на помощь женщине, и спас ей жизнь. Он летел с двенадцатиметровой высоты, не будучи при этом ни маститым пловцом, ни прыгуном, ни охотником за жемчугом. Он увидел смерть, прогуливающуюся по волнам рядом с беззащитной женщиной, и бросился со скалы. А когда приехали репортеры, спасатели и милиция, он быстро удалился. В тот год Стольников по приглашению Лоскутова приехал к нему домой в Ялту, и тут же его имя оказалось в ялтинской газетенке, в передовице с громоподобным названием «Неизвестный герой». Лоскутов рассказал, что Стольникова все-таки нашли, и даже вышел указ о награждении его медалью «За спасение утопающих», но капитан, как всегда, все испортил. Выйдя на плацу к трибуну и получив медаль, он сказал в микрофон: «Я не заслужил этой награды. Но, в конце концов, у меня гастрит, который я тоже не заслужил. Так что спасибо». Приехавший товарищ убыл в испорченном настроении, а Зубов потом от души выматерил капитана.

– Скажите, неужели у него не было той, к которой он привязался бы, ревновал, глупил из-за нее? – веря, что в полумраке разглядеть ее пылающее лицо Лоскутов не сможет, спросила Ирина. – Боже мой, о мужчине судят по его отношению к работе и женщине! С работой все понятно, я уже имела честь убедиться, что Стольников умеет работать. Но почему он до сих пор не женат?

Лоскутов поморщился. Вообще, он морщился очень редко, исключительно в тех случаях, когда ему было больно. Но за последние две недели он выполнил уже годовую норму.

– Видите ли, Ирочка… Можно я вас буду так называть, уж коль скоро мы тут так близко сошлись?.. Стольников считает, что свадьба – это такой день в жизни человека, когда он одевается наиболее нарядно, чтобы прыгнуть обеими ногами в дерьмо. Я вот думал, как вам, женщине, объяснить наиболее доходчиво… и вот такой пример привел.

– Очень доходчиво, – согласилась она.

* * *

Прапорщик вывел группу к озеру через час после расставания с майором. Оставив Мамаева

и Ермоловича на холме, остальным разрешил спуститься. Около четверти часа бойцы купались, отмывались, пили и набирали фляжки. Вероятно, озеро подпитывалось подземными источниками. Вода в нем была холодна, как в реках средней полосы России в конце апреля. Но это никого не останавливало.

– Как же не хочется теперь надевать на себя грязное! – приглушенно воскликнул Баскаков. На берегу лежала пропитанная потом, почерневшая от копоти и крови – своей и чужой – одежда. Пожалуй, это была одна мысль на всех.

Заменив часовых, Жулин натянул на себя краповую тельняшку, зашнуровал ботинки. Получив приказ, он всю дорогу обдумывал план нападения на «Мираж». Отвлечь внимание Ждана от входа было правильным решением. Но как это решение осуществить? Тюрьма, отстроенная на месте Крепости, находилась на равнине. Одиннадцать лет назад к ней примыкала жидкая, но все-таки «зеленка». Но строительство пенитенциарного заведения заставило генерала Зубова выполнить все необходимые требования, предъявляемые к этому учреждению. «Зеленка» была уничтожена в радиусе пятисот метров – Олег это видел еще во время первого визита в «Мираж». Дорога от лабиринта до самых ворот тюрьмы была ровной как металлическая линейка и выглядела как беговая дорожка посреди футбольного поля. Ни одного дерева, за которым можно было укрыться и, следовательно, организовать засаду. Но дорога Жулина не беспокоила. Он не собирался нападать на транспорт. Вряд ли здесь вообще появится хоть одна машина. Тем не менее с дорогой нужно было что-то делать. В том смысле, что водитель и пассажиры первой же машины, которая проедет в сторону «Миража» или из него, увидят очень интересную картину: группа разведчиков в чистом поле делает вид, что ее нет. Удалиться от дороги означало приблизиться к «Миражу» с восточной стороны. А Жулин помнил – именно с восточной стороны стена тюрьмы глухая и высокая. Сама попытка атаковать учреждение с востока выглядела глупо и могла натолкнуть обороняющихся на мысль, что группа имеет целью отвлечь внимание от какого-то другого события.

– Куда ни кинь, везде клин! – чертыхнулся Жулин.

– Ты о чем? – спросил Акимов, натягиваю мокрую от пота майку на чистое, покрытое капельками воды, тело.

– Был бы гранатомет, можно было бы ударить издалека. А как с винтовками ударить и не положить группу – я ума не приложу.

– У нас есть огнеметы.

Жулин представил, как они стреляют по крепости из огнеметов и гранатометов, не выходя из «зеленки» и не предпринимая ничего более, и понял, что это нелепо. Отстрелялись – и что дальше?

– Стольников мог оказаться прав, говоря, что здесь есть пешие патрули. Быть может, просто приблизиться на то расстояние, которое позволяет «зеленка», и подождать пару часов? Все равно Стольников к этому времени не успеет приблизиться к лабиринту.

– Ну, давай, попробуем. Хотя я в эту затею не верю. На кой черт здесь нужны патрули? И притом пешие?

– Это Стольников сказал, что пешие. Но он упомянул об этом к слову. На самом же деле патрули могут быть на транспорте. Во всяком случае, чехи не могут просто закупориться в «Мираже», как в банке, и ждать.

Жулин мысленно согласился. Насколько он знал боевиков, а знал он их очень хорошо, они лучше три раза перестрахуются, чем чего-то недоглядят. Этим они нередко отличаются от командиров федеральных подразделений. Теперь же, когда Ждан информировал арестантов о масштабных боевых действиях на высотах, они будут бдительны вдвойне.

Удалившись от озера на несколько сот метров и поднявшись на невысокий холм, с которого была видна тюрьма, Жулин увидел и край «зеленки». Вся растительность вокруг «Миража» была выкошена… и равнина, на которой она располагалась, была похожа на поле для гольфа.