Других версий не будет
Шрифт:
Двое в ластах лежали на прибрежной траве. Вокруг них суетилась толпа с лопатами и вилами. Толпа из семи человек.
Больше всех суетился хромой Валера. Он сразу признал Савенкова за старшего и обращался только к нему:
– Я не сильно их приложил, Михалыч? Я ведь аккуратненько. Я их плоскостью лопаты, не ребром…
– Все нормально, Валера. Живы они. Вырубились просто. Очухаются.
– Тот у меня тоже только вырубился, а мне три года
– А кто хочет? Не боись, Валера. Пока мы действуем в рамках закона.
– И тогда все было в рамках… Он на ней, она орет. Явное насилие над личностью. А меня… Справедливо это, Михалыч?
– Времена, Валера, были застойные. Гнусные были времена.
– А сейчас лучше?
– Не лучше, но иначе… Значит так, вяжем их и тащим в баню. Ласты можно не снимать. В пути всем молчать! Глаза голубчикам завязать! И старайтесь не следить. По камушкам идите, по камушкам..
Первый очнулся еще в пути. Его, на всякий случай разместили не в бане, а под ней, опустив тело в сырость подземного хода.
Второй приходил в себя медленно, но приходил.
Назвавшийся груздем Савенков взял на себя команду всем парадом. Команды он отдавал шепотом и вне пределов бани:
– Клиента раздеть!
– … Уже раздели.
– Что под резиной?
– Костюм Адидас. Не родной, но вполне приличный. Не Китай.
– Понятно… Обувь есть?
– Ничего, кроме ласт.
– Понятно… Валера, у тебя водка есть?
– Нет, Михалыч… Коньяк есть.
– Какой?
– Камю.
– Подойдет… Литр найдется?
– Да его у меня хоть залейся! Закуска нужна?
– Нет, Валера. Обойдется он без закуски… Сможешь этому водолазу литр в глотку влить?
– Без проблем… Надо только челюсти демократам развести. Дальше, шланг вставлю и через воронку… Но огурчик я ему все же принесу. Зачем над человеком издеваться?
Перед заправкой клиента Савенков вошел в баню и, стараясь изменить голос, громко произнес:
– Поздравляю, капитан. Взяли вы его классически… Я думал, вы его прямо в воде скрутите. Впрочем, понимаю – плыть далеко и мешок вам мешал… Полковник Лабода уже передал вам благодарность. Ждите премии…
После заправки клиента подождали минут двадцать. Кондицию определяли на слух. Когда он перестал грозить и чертыхаться, а начал мычать и сюсюкать, водолаза переместили за заднее сидение Жигуленка.
Савенкову не хотелось отправлять в Уваров одного Мышлевского, но по другому не получалось:
– Ты не волнуйся, Вадим. Он сейчас спокойный. Видишь, заснул, бедняга… Значит так, довезешь его до местного вытрезвителя и там на видном месте выгрузишь… Вот тебе две тысячи долларов. Штуку ему в карман, а десять бумажек разбросай вокруг тела. И бутылку от Камю рядом положи…
Архивист
Валера решил его подбодрить:
– Мы же за правое дело! И все в рамках закона. Эти гады два мешка баксов у народа украли.
– Ну, не у народа, а у фирмы «Макойл».
– А фирма где взяла? Она как раз у народа и украла. А мы все людям вернем. Верно, Михалыч?
Видимо, испугавшись своей последней фразы, Валера поправился:
– Или вернем, или на доброе дело стратим. Верно, Михалыч?
Глава 9
Происходящее очень походило на разоблачение врага народа. Подсудимый стоял в центре комнаты перед столом, за которым восседала «тройка», решавшая его судьбу. Могла бы сидеть и «пятерка», но полковник Лабода писал отчеты о вчерашнем взятии охотничьего домика, а спасенный Самсонов улетел в Москву. Улетел, но обещал вернуться. Ему, естественно, надо было поблагодарить главу «Макойла» за выкуп, убедить, что секретов фирмы он похитителям не выдал и выпросить десятидневный отпуск для поправки здоровья.
Подсудимый стоял с понурой головой, ожидая вопросов, но сидевший на председательском месте Шишов шепотом переговаривался то с Воловиком, то с Саблиным и, казалось, не замечал парня в спортивном костюме и с виноватым лицом.
Наконец, взглянув на часы, Шишов включил телевизор и впервые обратился к подсудимому:
– Смотрите и вы, гражданин Сазонов. Внимательно смотри, стервец!
Сазонов моментально выполнил команду и развернулся к экрану. Он стоял широко расставив ноги и сцепив руки за спиной. К этой позиции номер один за две ходки в начале девяностых он успел привыкнуть.
На экране шли местные новости «Уваровский мередиан».
Сначала говорили о журналистском подвиге Левы Зайцева, который «отдал всего себя… находясь при исполнении… высоко нес знамя правды… он честь и совесть нашего телевидения!»
Потом перешли к героизму депутата Шишова. Люди на улицах Уварова заявляли, что не мыслят себе другого губернатора, рабочий у станка говорил о мужестве, доярка возле коровы восхищалась храбростью Шишова, очкарик у микроскопа сообщал о выдающемся уме депутата.
Кстати показали короткие зарисовки из жизни депутата: Шишов на трибуне, он же сажает дерево, он же с детьми, он же ведет трактор…
Перед сводкой погоды для развлечения публики объявили репортаж из местного вытрезвителя.
Шишов во второй раз обратился к парню в спортивном костюме:
– С этого месте, господин Сазонов, смотри во все глаза. Смотри, гад!
Под тусклые кадры о мрачном помещении шел любопытный текст:
«То, что в нашем Уварове есть вытрезвитель, не удивительно. То, что наш герой москвич, тоже не очень удивительно. И в столице любят выпить.