Другое тело

Павич Милорад

Как обычно, за завтраком мы рассказывали друг другу свои сны. В последнее время такое случалось все реже, потому что теперь нас интересовали только сны определенного вида, а они снятся не так часто. Обо всех остальных мы молчим, и они скоро забываются. В то утро Лиза спросила:

— Что тебе снилось сегодня?

— Кое-что о моем теле.

— О твоем теле? И каким оно было?

— Сегодня ночью мне приснилось, что я женщина. Я видел во сне, что превратился в свою жену, то есть в тебя.

— В меня? — Лиза замерла от удивления.

— Да, в тебя. То, что я видел во сне, происходило в нашей спальне. Сначала

мы занимались любовью, потом заснули, потом меня разбудило чье-то громкое дыхание. Я лежал на той стороне кровати, где лежу обычно, но я был тобой и решил, что это твой муж, то есть я, так глубоко и шумно дышит. Я подумал, что надо бы поправить ему подушку, и тут, к своему ужасу, обнаружил, что в постели, кроме меня, никого нет. Хотя вторая половина кровати была пуста, в комнате ясно слышалось дыхание и какие-то шорохи. Но еще страшнее было то, что это тяжелое дыхание, даже пыхтение, исходило откуда-то сверху (потолки у нас в спальне высотой три с половиной метра), словно кто-то храпит, стоя на кровати во весь рост. Потом эти звуки, там же на высоте, начали двигаться, перемещаться. Сначала по диагонали над кроватью, на мгновение оказавшись у меня над головой, потом дальше, пока не остановились в углу комнаты, над твоим электронным пианино «Ямаха». Я испытывал ужасный страх, но этот страх был не моим, а твоим, женским страхом. У него был продолжительный вкус, совершенно мне незнакомый. И тут вдруг это незнакомое мне тело, присутствие которого было слышно в углу комнаты, прикоснулось ко мне. Это незнакомое тело, которое дышало в нашей спальне, дотронулось до моего бока, и в тот же миг на этом месте появился свет. Холодный и нежный свет. Мое удивление было сильнее ужаса. Поверхность прикосновения увеличилась, свет распространялся вдоль моего бока. Сквозь этот свет я пытался увидеть, что или кто дышит у нас в комнате, но, улавливая очертания через мутный блеск, как сквозь слой прозрачной воды, я разглядел только окно…

— И это все? — спросила Лиза.

— Было еще что-то, может быть, произошло что-то важное, но я забыл. Я постарался как можно скорее проснуться, чтобы запомнить хоть что-то.

* * *

Как-то утром и Лиза пересказала мне странный сон. Странный не по своему содержанию, а по тому, что он предсказал.

Лизе снилось, что у нее на бедрах полопались сосуды. Проснувшись, она спросила у меня, нет ли на ее ногах лопнувших сосудов. Я ответил честно, в соответствии с тем, как оно и было, а именно, что она из тех редких женщин, у которых в ее возрасте этой проблемы нет.

— Что же тогда означает этот сон? — спросила она.

— Что ты заболеешь.

— Чем? Что-нибудь с сердцем? — продолжала она задавать вопросы.

Время показало, что это было ошибкой. Заболел я. И проблема была не в сосудах. А в сердце. Ее болезнь во сне была предвестием моей болезни наяву. А моя болезнь наяву была предвестием моей смерти…

— Я превращаюсь в тебя, а ты в меня, — сказала Лиза. — А с другими происходит что-то подобное? Помню, в детстве я очень боялась играть в прятки.

— Почему?

— Боялась, что спрячусь так, что меня никогда не найдут. И я не знала, что в таком случае будет дальше, где я останусь, если меня не найдут. Может быть, стану другой для тех, кто меня искал, и другой для самой себя. Что-то в таком роде…

Обороняясь от страха,

от превращения в других людей и от квартиры и ее злых энергий, мы принялись таскать кровать из одной комнаты в другую. Успокоились мы только после того, как поставили ее так, что если посмотреть из нее в ту сторону, где ноги, и продолжить воображаемую линию, то она пересечет Дунай, который, как известно, течет из Рая, то есть из вечности.

Кроме того, мы начали заново учиться дышать. Второй раз в своей жизни я научился дышать у одного физиотерапевта после тяжелой операции. Он каждое утро приходил в мою больничную палату и занимался со мной дыхательными упражнениями. Некоторые я запомнил, передал Лизе, и дома по утрам мы часто выходили на террасу и делали их, причем в таком дыхании принимали участие все части тела. Интересно, что мы никогда не занимались этим в строго определенное время. А иногда наши занятия происходили на другой террасе, в моем доме в селе Бабе у подножия Космая.

Однажды утром, во время дыхательных упражнений, которые я делал так, как обычно, я вдруг почувствовал сначала глазами, а потом и всем телом, что нахожусь не на том месте, где я был вначале, а стою на три шага дальше, в стороне, возле маленького деревца в горшке, в углу террасы, и что я вижу, как стою и занимаюсь дыхательными упражнениями. И вижу не только себя. Вижу Дунай, который с того места, где я начал упражнения, не виден. Это меня изумило, но на следующий день, без каких-либо намерений и усилий с моей стороны, все повторилось. За завтраком я рассказал о произошедшем Лизе.

Она засмеялась и сказала, продолжая жевать:

— Со мной такое бывает всякий раз, когда я делаю дыхательную гимнастику. Я как бы умножаюсь. Вижу себя в анфиладе, в целой череде повторяющихся дверей, в каждой двери по Лизе.

— Я не уверен, что это то же самое, — заметил я.

— В чем не уверен?

— Не уверен, что мы — это та же персона, которая нас видит, когда мы, как ты говоришь, умножаемся. Может быть, за нами наблюдает кто-то другой?

— Жуть какая! Не пугай меня! — воскликнула Лиза.

— А чего тут пугаться? Почему ты думаешь, что тот, кто наблюдает за тобой твоими глазами, твой враг? Может быть, это я, тот, кто на тебя смотрит, когда ты раздваиваешься?

— Не знаю, но я чувствую, что это меня пугает, потому что не только ты превращаешься в меня, когда спишь, но и я во сне иногда становлюсь тобой…

— Мне кажется, что это лишь один из примеров появления другого тела.

— Ты знаешь исторические примеры того, что люди имели другое тело?

— Знаю. Когда Христос восстал из гроба, у Него было Его другое тело.

— По каким признакам можно сделать такой вывод?

— Хотя бы по тому, что и ученики, и другие люди, которые Его знали, не узнали Его в новом обличье.

— Да, действительно, я помню, в Библии что-то есть про это.

— Евангелист Иоанн говорит, что Мария Магдалина первой увидела Христа, после того как Он восстал из гроба. Вообще говоря, женщины в Библии гораздо прозорливее, чем мужчины… Возле пустого гроба Мария Магдалина огляделась и увидела Иисуса, который стоял у нее за спиной. Но «она не знала, что то был Иисус». Только когда Он произнес ее имя, то есть когда Он голосом своего земного тела обратился к ней, она признала Его и проговорила: «Равуни!», то есть «Учитель!».