Другой дороги нет
Шрифт:
– А-а… – вспомнил Веденеев. – Это в другом контексте говорилось. Если человек рискует, у него вырабатывается адреналин, который держит мозги и тело в тонусе. Ник в этом смысле вполне нормален. Другое дело, опять же стоит помнить, что во всём нужна мера.
В одиннадцать часов дня полным составом двинулись завтракать в столовую парашютного центра, специально отданную автогонщикам на пару дней.
Всем участникам ралли предлагался одинаковый набор блюд, то, что приготовили местные повара. Но тут неожиданно
Знаменитый голландский гонщик в классе грузовиков Стив де Гюйс вдруг потребовал отдельное меню, а когда администратор, отвечающий за питание участников ралли, удивлённый просьбой, попытался объяснить ему, что все спортсмены находятся в одинаковых условиях, закатил скандал.
Российская делегация, занявшая несколько столиков у выхода на веранду, с неодобрением отнеслась к происходящему. Никанор, выбравший, как и многие из коллег, бобы, какой-то салат из местных овощей и варёную курятину (экзотических блюд меню не предусматривало), хотел было встать и помочь администратору, но Валера Веденеев остановил его, потянув за рукав.
– Не вмешивайся, Ник, я знаю этого типа, он не просто заносчив, но и придурковат. Да и по-русски он не понимает.
– Я ему по-английски объясню.
– Не стоит, помяни моё слово.
Никанор сел.
Однако пилот IVECO заметил движение в рядах русских спортсменов; перебранка между ним и администратором началась в проходе к столам раздачи пищи. Он сдвинул брови, вызывающе повернулся к Никанору.
– Ты что-то хотел сказать?
– Ты не у себя дома, – ответил Шубин по-английски. – Мы все в равных условиях.
– А кто ты такой, чтобы мне указывать?! – высокомерно бросил де Гюйс.
Никанор встал, сжимая кулаки.
– А ты кто такой, чтобы требовать особого к себе отношения?
Голландец оскалился, ткнул ему в грудь пальцем.
– Ты, английская свинья, будешь мне читать нотации?! Вы развалили Евросоюз и сюда заявились устанавливать свои порядки?!
– Я русский! – выдохнул Никанор.
– Русский?! – удивился де Гюйс. – А чем вы лучше британцев? Оттяпали Крым, захватили Донбасс, подчинили Сирию! Да вы ещё хуже!
– Идиот!
– Что ты сказал?! – Голландец вдруг выхватил нож. – Мне плевать, что ты русский! Я тебя сейчас зарежу, и все вздохнут с облегчением!
Дальнейшее произошло в течение двух секунд.
Продолжавший сидеть Валера Веденеев вдруг оказался сбоку от голландца, сделал сложное движение, и нож оказался в его руке. Гюйс лишь хлопнул глазами, открывая рот.
К ним кинулись с двух сторон – парни из команды IVECO, крепкие, все как один высокие, с бородками, и русские гонщики.
Веденеев остановил их, подняв вверх кулак.
– Успокойтесь, господа, парни погорячились! Оба сейчас договорятся и мирно разойдутся. Не так ли?
– Он первым начал, – сжал зубы Никанор.
– Все
Гонщик побледнел, открыл рот, закрыл, открыл, снова закрыл, посмотрел в глаза штурману российской команды и двинулся к своим коллегам. Голландская компания с шумом отступила в другой угол зала.
Разошлись и свидетели происшествия, поглядывая с уважением на мощного русского спортсмена.
Веденеев сел на место, рассматривая нож.
– Хороший пырок. Spyderco tenacions Black Blade. Антибликовое покрытие, «скелетная» гребёнка для резки, выкидывается быстро. – Штурман ловко сложил нож, щелчком раскрыл, снова сложил. – Пригодится в дороге.
Никанор сел рядом, чувствуя облегчение.
– Что ты ему сказал?
– Да ничего особенного, – пожал могучими плечами Веденеев. – Сказал, что, если будет выкобениваться, мы его грузовик на трассе в пропасть сбросим.
У Никанора вытянулось лицо.
Айрат Бакиров засмеялся, продолжая есть как ни в чём не бывало.
– Правильно, с такими хамами только так и надо разговаривать. Я бы вообще ему морду набил за ругань в наш адрес.
– Хочешь, чтобы команду отстранили от соревнований?
– А чего он ругается?
– Ник тоже хорош, – кивнул Веденеев на помрачневшего Шубина. – Научитесь сдерживаться.
– Он только одно слово сказал – «идиот».
– Это, по-твоему, не ругань?
– Конечно, нет, оценка факта. И вообще я где-то читал, что учёные выяснили – ругань полезна, она повышает уровень эндорфина в крови, и человеку становится легче.
– Может быть, в единичных случаях она и помогает, но постоянно сквернословить нельзя, это прямой путь к деградации.
– Ну, согласен.
Никанор начал есть, не ощущая вкуса пищи, потом почувствовал на себе взгляд, несколько мгновений терпел, считая, что на него смотрит задиристый голландец, потом всё-таки повернул голову, собираясь взглядом сказать, что он о нём думает, и остолбенел: от двери в зал на него смотрела давешняя красавица-брюнетка, дважды спровоцировавшая конфликты – в аэропорту Внуково и в ресторане в Набережных Челнах.
Глаза их встретились. Снова показалось, что незнакомка смотрит если и не с презрением, то с иронией. Но она тут же исчезла, словно убедившись в его присутствии, и Никанор никак не успел отреагировать на её взгляд.
– Ты что застыл? – толкнул его Айрат. – Привидение увидел? Ешь, а то остынет.
Никанор с трудом собрался с мыслями, тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, хотя уже начал понимать, что о привидениях речь не идёт. За ним устроили настоящую слежку.
Веденеев оглянулся, ощупал зал внимательными цепкими глазами, повернулся к пилоту.