Другой путь. Трилогия
Шрифт:
Комиссионные Персена составили достаточно круглую сумму, так что жаловался на недоверие он зря.
– Я верю тебе, Пьер. Продолжай в том же духе. Думаю, что через месяц я смогу переселиться сюда из Лондона. Завтра же пришлю своих людей для подготовки. И деньги тоже завтра получишь. Действуй, Пьер!
– Вот еще что! Есть некоторое количество бумаг по немецким делам, которые тебе нужно бы подписать, – вспомнил Пьер. – Доверенности, распоряжения, ну, ты понимаешь.
– Я подпишу, Пьер, но и у меня к тебе есть еще одно дело.
Мне пришлось рассказать историю
– Квон испугался, значит? А Малкольм месяц работал впустую, подготавливая «поглощение века»? Насмешил, Зак. Так насмешил, что… Слушай, давай напишем киносценарий? В главной роли бедняги Квона – Пьер Ришар, злой Депардье пытается его разорить, все эти переживания, метания, надежды! А в конце выскакивает Бельмондо и им обоим… Это ж надо такое!
Мнето совсем было не весело. Я допил вино и поставил бокал на какието важные бумаги.
– Так вот, Пьер, я больше не хочу сталкиваться с таким идиотизмом, когда правая рука не знает, что делает левая. Понимаешь?
– Да уж, – пробормотал покрасневший Пьер.
– И вот что я придумал: координировать деятельность моих людей будешь ты и твой банк. Если я вскоре стану королем этой замечательной страны, то и дела мои вести должен андоррский банк, не так ли?
Персен задумался. Он прошелся по кабинету от окна до двери, потом обратно, покачался на носках туфель у вида на горы.
– Скажите, мистер Майнце, – очень вежливо начал толстяк, – ведь ваше состояние никак не меньше десяти миллиардов долларов. Так?
– Ну, около того. Не меньше.
– И вы, по сути, предлагаете мне и моему маленькому банку заняться управлением этими деньгами?
– Верно, Пьер.
Он опять надолго задумался и снова забегал по кабинету, как ходят тигры в зоопарках вдоль клеток: влевовправо, влевовправо, безостановочно, с настойчивостью упертого упрямца.
В конце концов его пухлые ножки не выдержали этой беготни, он плюхнулся на стул и выдохнул:
– Вынужден отказать вам, мистер Майнце. Нетнетнет! Не уговаривайте меня. Я прекрасно себя знаю. У нас просто не хватит квалификации – справиться с такими деньгами! Я боюсь все испортить. Одно дело – быть главным в этом андоррском болоте, и совершенно другое – то, что вы предлагаете, я не смогу, я не справлюсь!
Признаться, он смог меня удивить! Я видел, как сильно ему хочется – до слез, но в то же время он прекрасно соображал, что это необыкновенно серьезная ответственность и отказался! Теперь я точно знал, что именно Пьер мне нужен для этого дела.
– Старина, послушай меня! – я подошел к нему и положил на плечо руку. – Никто не собирается взвалить на тебя всю ответственность за эти деньги. Ты будешь следить только за тем, чтобы сделки не пересекались и мои компании не мешали друг другу. Контроль, понимаешь? Только и всего. Комиссионные будут очень хорошими.
В общем, мы договорились.
– Если речь идет о таких деньгах и таких задачах, ваши подданные будут любить вас, как родных родителей, сир, Ваше Величество! – видно было, что Пьер теряется в титуловании, желает и угодить и не обидеть.
–
На самом деле такая неуклюжая и искренняя лесть была приятно и очень грела самолюбие.
Уже стоя в дверях я сказал:
– Пьер, и насчет капитала… Ты немного ошибся. Не десять миллиардов. Сорок. Готовь контракт. Завтра пришлю тебе основной список предприятий и персон. Будешь знакомиться со всеми. Тебе предстоит большое путешествие по миру. Готовься.
Садясь в машину, я услышал длиннейший спич Пьера на какомто из местных языков, обращенный к Хоакину, Деве Марии и Иисусу Назареянину – во всяком случае, их имена звучали во фразе отчетливо.
Обратный путь до Лондона оказался почемуто вдвое короче.
А следующий день я встретил не только богатым, но и знаменитым.
Глава 9.
Когда Серый решил разделить наши капиталы на условноевропейский – мой и американовсемирный – свой, он рассчитывал таким образом спрятаться в моей тени. Я должен был вылезти наружу и стать тем флагманом, что потащит за собой его «золотых мальчиков». Привлечь к себе внимание общественности, показать миру, что уже наступили новые времена, в которых ему придется считаться с новыми нуворишами, с новыми традициями, с новыми состояниями в руках людей, живущих по новым правилам.
Я не решился тогда оспорить его выводы и планы – потому что решил, что «жираф большой, ему видней». Да и самому хотелось почитать о себе в газетах, посмотреть на себя в телевизоре. Когда еще придется?
Еще на подъезде к офису Том недоуменно протянул:
– Пит, притормози немного. Зак, чтото впереди неладно. Авария, что ли? Толпа целая.
Я высунулся с заднего сиденья, где привычно просматривал свежие газеты, посмотрел вперед и сказал:
– Вряд ли. Кажется, я знаю, что это. Давайка, Пит, рули к самому крыльцу. А ты, Том, вызови людей, чтобы эти акулы пера и каракатицы диктофонов меня не растерзали.
В The Times, которую я только что пролистал, была короткая статейка со ссылкой на Le Figaro, в которой сообщалось, что некий Закария Майнце, широко известный в узких кругах портфельный инвестор и, возможно, один из самых богатых людей мира, собрался заявить о себе как о будущем короле некоего европейского государства. После дословной перепечатки французского текста следовал довольно едкий комментарий самого Чарли Уилсона о том, что частенько свалившееся с неба богатство туманит людям рассудок и делает их похожими на дураков. Несколько примеров – от бедняги Рика Брэнсона с его блеющей «Черной овцой», добравшейся в хитпарадах до пятой десятки, до пинаемого всеми кому не лень Роберта Грэма, основавшего спермобанк и решившего выращивать с его помощью гениев из генетического материала нобелевских лауреатов – должны были показать читателям, что нынешнее поколение миллиардеров окончательно свихнулось. Гдето между этими достойными парнями Чарли отвел место и мне, пожелавшему стать андоррским князем или королем.