Другой
Шрифт:
— Легко сказать, — скорбно возразил он Лере, — но как мы всё это осуществим?
— Положись на меня. Кой-какие наметки уже созрели в моем уме… Нам только нащупать след, по одному заключению какому-то никто искать их не будет. Тем более, у них и крыша есть…
глава 4
Незаметно промелькнула неделя. Наконец выдался теплый солнечный день. Квартира Анны Петровны находилась в районе метро «1905 года», место весьма суетное: Макдональдс, автомобили, ларьки и т. д., и единственным утешением была близость Ваганьковского кладбища.
И, оберегаемый женою, Лёня прогуливался вдали от шумных улиц, погруженный в отсутствие мыслей. И вдруг кто-то тихо окликнул его: Лёня! «Ух, глюки даже появились» — ухмыльнулся он. Но голос опять тихо и нежно, но уже чуть-чуть настойчиво, произнес: «Леня!»
Одинцов оглянулся. Ноги его подкосились, а из горла вырвался визг, отдаленно напоминающий стон птеродактиля. Перед ним стоял Аким Иваныч во всем своем сиянии. Не узнать его было невозможно! Лёне сделалось дурно. Аким Иваныч озаботился.
— Что с вами, дорогой! Вот уж не думал, что встреча со мной вас так напугает. Сердечные капли?!
Лёня застонал.
— Да вот скамеечка. Садитесь, дорогой… А таблетки у меня припасены на всякий случай.
И Аким Иваныч, — он, кстати, был очень прилично одет, седовласый такой, элегантный, лет 45,— осторожно взяв Одинцова под руку, посадил его на скамью и сунул даже в рот таблетку. Ничего не понимая Лёня разрыдался. Аким Иваныч вынул из кармана чистейший шелковый платок и вручил его Лене.
— Вот мы какие, — утешал он, — и ад пролетели, и рассеянье по Вселенной, а как встретили своего старого друга, так ручьем слезы потекли. Нехорошо…
Лёня высморкался, поднял голову:
— Значит, все правда?! Все истинно?
— В той степени, в какой истинно то, что мы, милый друг, сидим с вами на скамейке, а вы рыдаете.
— Боже мой…
— Все очень просто. Несомненно, вы побывали там, где еще будете. Загадка только в вашей экзотической форме восприятия. Согласитесь, в ад попадают не на поезде. Ваше восприятие оказалось чрезмерно субъективным. Но персонажи и все эти миры — они истинны. И я в том числе. Короче говоря, суть вы уловили, а остальное не так важно.
— Что же делать?!! — закричал Леня.
— Не кричите так, Леонид, — остановил его Аким Иваныч, — на нас уже смотрят. А этим людям еще рано на тот свет.
— Кто вы? — осклабился Леня.
— Ваш друг. И к тому же, во-вторых, путешествую далеко не в первый раз.
Лёня вяло улыбнулся.
— Вот оно как, — вымолвил он, ничего не понимая.
— Да, да. Одной ногой я вполне устроен на этом свете, другой — я весь там. Неужели не понятно?
— Но как вы вернулись? — пробормотал Леня.
— Справедливое замечание. Вижу, Лёня, что к вам возвращается разум. В связи с этим, давайте пройдем вместе на Ваганьковское кладбище. Там будет виднее.
И Аким Иваныч поддержал
— Здесь же рядом. Вот оно. Вперед!
И Лёня послушно последовал за своим мэтром. Ничего не соображал, но в голове чуть-чуть просветлело.
— Пора, пора! — подхватывал мелодично Аким Иваныч. Лёня ни о чем не спрашивал, только вздыхал и ковылял за ним. У него был пропуск на кладбище.
Вскоре они вошли в эту обитель тишины. И довольно быстро и юрко оказались у некоей могилы.
— Узнаете? — ощерился Аким Иваныч и указал на фотографию.
Лёня опять взвизгнул. На него, несомненно, смотрело лицо того самого незабываемого парня с кровавой ладонью, который упрекнул его в том, что у него нет «зрения ада».
— Это он? Это он! — заголосил Леня.
— Тише, тише, конечно он. Ладный такой, не правда ли?
— Я его боюсь, — Лёня оглянулся.
— Зря. Я же с вами. Те персонажи, которых вы узрели тогда, похоронены, но, разумеется, в разных местах. На Ваганькове — только двое. Вот этого и еще одного — помните, толстячок, который все время бормотал: «Помоги мне, Боже, помоги, поскорей расплыться по Вселенной». Его просьба, кстати, была уважена. Он расплылся. Хотите, покажу, где лежит угрюмый его прах?
— О, не надо, не надо, — чуть не завопил Леня. — Я и так его хорошо помню. Такой симпатичный.
— Да, да. В нем было что-то привлекательное. Даже сексуальное.
— А этот в аду? — сказал Лёня, с ужасом глядя на фотографию.
— Далеко не совсем. С ним гораздо сложнее. Любопытнейший персонаж — не даром он вас так напугал. Он еще многих напугает.
Под фотографией была подпись: «Дорогому, незабвенному мужу. Спи спокойно. Твоя Катя.»
Лёня пугливо бросил взгляд в сторону на огромный монумент из черного камня. Аким Иваныч заметил:
— А это знаменитый ученый, изобретатель. Совершеннейший идиот. Ничего кроме своей науки знать не хотел. Ни тебе Бога, ни тебе искусства — ничего. Одним словом, доизобретался.
Лёня стал почему-то оглядываться.
— Ну, хватит, мой друг. Достаточно. Надеюсь, теперь вы все поняли. Покинем это печальное место.
Обходя ямы, Лёня последовал за Акимом Иванычем. По дороге бормотал: «Значит, смесь сновидения и реальности была. Жгучая смесь.»
— Не совсем так, — поправил его Аким Иваныч. — Чуть-чуть так называемого сновидения, точнее… ну, не будем уточнять, а в основном — горькая действительность.
И Аким Иваныч вздохнул.
Лёня вдруг спохватился:
— Аким Иваныч, а как же самое главное: почему вы вернулись?
Аким Иваныч захохотал.
— Вот я и ждал, когда вы спохватитесь. Не забыли о главном. Так вот, юноша, я вернулся назад, потому, что меня никуда не пустили. Оказалось, я такое редкостное, самобытное и, не боюсь преувеличить, до сих пор никогда не бывшее существо, что для меня еще нет места в невидимых мирах. В видимом мире — нашлось, здесь каждая причудливая тварь найдет себе место, а дальше — никуда. Это в точности тот же случай, который произошел с вами: мы одной крови — ты и я! — и Аким Иваныч обнял Леню за талию. — Вот в чем разгадка моей к вам симпатии, юный друг. Такое, как с нами, не бывает даже раз в тысячелетие. Собственно говоря, никогда и не было.