Друид Шаннары
Шрифт:
— Выбора у меня нет, я ничего не могу с собой поделать.
Оживляющая пристально посмотрела на него.
— И я ничего не могу поделать с моим чувством к тебе. Я не понимаю, что со мной. Не знаю, как поступить. Мой отец поручил мне найти талисман, и наши чувства не должны помешать этому.
— Они и не помешают, — отозвался Морган, крепко сжимая ее руки, — они просто останутся с нами.
Девушка покачала головой, серебристые пряди блестели.
— Боюсь, что это невозможно.
Морган снова поцеловал ее, и на этот раз девушка ответила на его поцелуй. Он вдыхал ее аромат. Никогда в жизни он не испытывал
Оживляющая легко оттолкнула его.
— Морган, — взмолилась она.
Они поднялись и побрели по мокрой траве под кроны деревьев, прижимаясь друг к другу, словно испуганные дети, увидевшие страшный сон.
— Когда я покидала Сады, где появилась на свет, отец предупредил меня, что есть вещи, от которых он бессилен меня защитить, — прошептала Оживляющая. Ее лицо было совсем рядом, нежное и одухотворенное, Морган ощущал ее теплое дыхание. — Отец не имел в виду опасности, подстерегающие меня на пути, — Уль Бэка, тварей Элдвиста или порождения Тьмы.
Морган ласково погладил ее волосы.
— Но как защититься от любви?
— Я могу отказаться от нее, — отозвалась девушка.
Он кивнул:
— Если тебе так нужно. Только сперва я скажу, что я не откажусь от тебя, даже если от этого будет зависеть моя жизнь. Не важно, кто ты и что ты: порождение ли стихий или человек. Мне все равно, как тебя создали и зачем. Я люблю тебя, Оживляющая. Люблю с того самого момента, когда увидел впервые, с первых же произнесенных тобой слов. И не в моей власти изменить это, да я и не хочу пытаться.
Оживляющая повернулась к Моргану и поцеловала его.
Когда они проснулись, солнце сияло в безоблачном синем небе. Пели птицы, в теплом воздухе разливалось благоухание. Они поднялись, дошли до берега реки. Шторм стих, и воды Рэбб снова текли медленно и лениво. Морган Ли посмотрел на Оживляющую — непокорные серебристые пряди, нежный овал лица. Он не сумел сдержать счастливой улыбки.
— Я люблю тебя, — прошептал он.
Девушка улыбнулась в ответ:
— И я люблю тебя, Морган Ли.
Они прыгнули в воду и поплыли. Отдохнув, они с легкостью преодолели расстояние, отделявшее остров от большой земли. Выйдя на противоположный берег, они обернулись. Моргану стало грустно. Остров, где они были вместе, прошлая ночь — ничего больше не вернуть, разве только в воспоминаниях. Они вновь вступили в мир Уль Бэка и Черного эльфийского камня. Молодые люди побрели на юг вдоль берега реки и спустя несколько часов отыскали своих спутников. Первым заметил их Карисман.
Он закричал и замахал руками, созывая остальных. Песельник кубарем скатился вниз по склону, белокурые пряди развевались по ветру, красивое лицо разрумянилось. Встав на одно колено, он запел:
Овцы нашлись, что отбились от стада,
Агнцы спаслись от волков и от града,
В глушь забрели, но сыскали дорогу
К верным друзьям и к родному порогу.
Тра-ла-ла, тра-ла-ла, тра-ла-ла!
Глупая песня. Морган улыбнулся. К ним тут же присоединились остальные. Пи Элл при виде Оживляющей сразу же успокоился. Хорнер Диз, пытавшийся взвалить вину за происшедшее на самих же потерпевших, расплылся в улыбке.
Один Уолкер казался невозмутимым. Карисман распевал и приплясывал, и голос его
Когда волнение и радость встречи улеглись, отряд вновь отправился в путь, уходя от гор Чарнал в северные лесные края. Где-то далеко впереди поджидал их Элдвист. Солнце поднялось высоко и сияло, одаривая землю теплом и светом, стирая следы вчерашней бури.
Морган шел рядом с Оживляющей, осторожно ступая среди луж и ручьев. Они не разговаривали и даже не глядели друг на друга. И вдруг горец почувствовал, как девушка взяла его за руку. От легкого прикосновения воспоминания снова нахлынули на него.
ГЛАВА 17
Уже пятый день путешественники шли на север, через край, что лежал за горами Чарнал. Поля были устланы травами и дикими цветами. Изредка попадались небольшие рощицы. Ручейки серебряными лентами сбегали с гор и обрывов, разливались озерами, сияя в солнечном свете, как зеркала, дул легкий прохладный ветерок. Идти было легко, земля расстилалась ровным ковром. Днем сияло солнце, а ночью в воздухе разливалось тепло. Небеса раскинулись синим шатром. Дождь пошел лишь однажды, ласково обрызгал деревья и траву и почти сразу прекратился. Настроение у всех в отряде было отличное, тревожные предчувствия грядущих испытаний сменились уверенностью и ощущением полной безмятежности. Сомнения почти забылись. Путники шагали легко и быстро. Время шло, сглаживая взаимоотношения. Даже Уолкер и Пи Элл заключили негласное перемирие, хотя вряд ли можно было утверждать, что они подружатся. Они держались на расстоянии, и каждый выказывал нарочитое безразличие к присутствию другого. Поведение остальных отличалось завидным постоянством. Хорнер Диз был, как всегда, замкнут и суров, Карисман забавлял спутников песнями и рассказами, а Морган и Оживляющая, точно заговорщики, обменивались взглядами и жестами, понятными только им одним. Все тщательно скрывали свои чувства и мысли. Лишь Карисман оставался самим собой. Он просто не умел носить маску. Каждый боролся с сомнениями и страхами, надеясь на удачу.
На следующий день ландшафт стал постепенно меняться. Яркая зелень южных лесов и холмов поблекла, сменилась серыми тонами. Цветы исчезли. Путники шли теперь по жухлой, сухой траве. Деревья, на которых когда-то зеленела листва, стояли голые. Птицы исчезли, зверюшки перестали встречаться. Край этот поразила болезнь, она унесла с собою жизнь и красоту земли.
Ближе к полудню путники поднялись на возвышенность и сверху оглядели пустынную долину.
— Порождение Тьмы, — мрачно сказал Морган.
Но Оживляющая встряхнула серебряными локонами и поправила:
— Уль Бэк.
Они пошли дальше. Земля менялась на глазах, теперь она казалась совершенно мертвой. Трава и листья бесследно исчезли: ни кустика, ни стебелька. Деревья, похожие на скелеты, протягивали к небу голые черные ветки, как будто молили о пощаде. Почва настолько высохла, что казалось, ничто уже не вырастет на этой земле: бескрайняя пустыня, голая, бесплодная и враждебная всему живому, простиралась до горизонта. Пыль столбами поднималась из-под ног, словно отравленное дыхание земли. Кругом царила тишина: ни зверя, ни птицы, ни насекомого. Ручьи пересохли. Идти было теперь труднее. Снова стали собираться облака, сперва они парили легкими пушинками, а затем плотной пеленой заволокли небо.