Друид
Шрифт:
Проконсул тут же собрал трибунов, легатов и центурионов в своей палатке.
— Как настроены солдаты? — первым делом спросил он.
Все взгляды были обращены на Луция Сперата Урсула. Он лучше других знал, что радует легионеров и чем они недовольны.
— Им не раз приходилось слышать о легендарной смелости и отваге гельветов, поэтому сейчас они несколько удивлены и разочарованы столь легкой победой. Нашим легионерам пришлось сражаться против полусонных воинов, женщин и детей. Они считают, что это была не битва, а резня, в которой у защищавшихся не оставалось никаких шансов. Поэтому боевой дух солдат сейчас не на самом высоком уровне.
— Надеюсь, они довольны добычей? — поинтересовался Цезарь.
Примипил ответил не сразу. После довольно продолжительной паузы он отвел глаза и наконец сказал:
— Нет, Цезарь.
Проконсул задумался, на его лице было написано беспокойство.
— Цезарь, позволь мне высказать свое мнение, — произнес я громко.
Повернувшись, Цезарь взглянул на меня так, словно я был всего лишь мышью, которая осмелилась выбраться из своей норки и отвлечь его своим едва слышным писком от важных дел. В голосе проконсула слышались нотки недовольства.
— Говори, друид, только постарайся выражать свои мысли коротко и ясно.
— Цезарь, — начал я, — если ты скажешь своим солдатам, что они уничтожили все племя тигуринов, то они, без сомнения, зададут вопрос: «Где сокровища, принадлежащие вождям?» А разве сам Дивикон не тигурин? Почему же он, а также многие другие вожди и князья до сих пор живы?
Услышав мои слова, проконсул тут же осознал свою ошибку: ложью он сам себя загнал в ловушку. Но, насколько я понял по его виду, он вовсе не был раздражен тем фактом, что я указал ему на его оплошность в присутствии офицеров. Нет, Цезарь самодовольно ухмыльнулся, словно ему доставляло неимоверное удовольствие слушать, как кельтский друид пытается помочь ему плести паутину лжи и интриг.
— Ты прав, друид! — ответил мне проконсул. — Там, где есть крестьяне, нет золота. Там, где есть золото, нет места крестьянам. Все богатства сосредоточены в руках знати. А если среди убитых не было ни одного вождя или князя, это может означать только одно — они успели переправиться на противоположный берег. Раз они на той стороне Арара, значит, все золото находится там же…
— Что же я должен сказать легионерам? — спросил примипил несколько растерянно.
— Скажи, что с их стороны было бы крайне глупо полагать, будто кельты оставили свою армию, чтобы охранять коз и овец. Все воины успели переправиться через реку. Золото гельветов уже на противоположном берегу Арара. А еще, Луций Сперат Урсул, напомни солдатам о том, как римский полководец Кепио около пятидесяти лет назад обнаружил под Толосой более пятидесяти тонн золота и серебра в священных местах и в озерах кельтов. Обязательно расскажи об этом легионерам. А также разреши им написать письма домой.
Затем проконсул обратился к легатам:
— Вся наша кавалерия должна немедленно переправиться через реку. Отдайте соответствующие приказания. Пусть следуют за гельветами по пятам и постоянно, я повторяю: постоянно — а это значит днем и ночью! — сообщают, где находятся галлы и что происходит в их лагере. Но запретите кавалерии ввязываться в бой.
Когда все отправились выполнять приказания Цезаря и его палатка опустела, он велел мне записывать под диктовку все сказанное им, а затем начал по памяти восстанавливать свой разговор с Дивиконом. Иногда он обращался за помощью к Прокиллу, чтобы более точно сформулировать ту или иную мысль. В общем и целом проконсул довольно правдиво передал содержание своей беседы с вождем тигуринов, однако решил опустить заявление Дивикона о том, что гельветы не нарушали границ римской провинции и не собирались делать этого. Цезарь также не упомянул, что гельветы и эдуи обменялись заложниками, поскольку, узнав об этом, каждый более или менее здравомыслящий человек тут же задал бы вопрос: «Почему эдуи до сих пор не отомстили гельветам и не убили их заложников?» Итак, данные детали, которые могли только навредить Цезарю, просто не были записаны.
Но проконсул совершенно выпустил из виду следующий факт: в одном из своих предыдущих посланий он упоминал о том, что гельветы и эдуи обменялись заложниками. Заметив это упущение, я решил промолчать и не обращать на него внимание Цезаря. Пусть все узнают, что наместник провинции Нарбонская Галлия не всегда основывает свои послания на фактах! Должен признать: рассматривая все сообщения Цезаря как единое целое, вряд ли кому-нибудь удалось бы обнаружить противоречия. Но разве мог кто-либо из купцов или солдат с уверенностью утверждать, что эдуи в самом деле попросили Рим о помощи? Кроме того, сколько человек видели своими глазами
— Цезарь, возможно, нам следует добавить упоминание о том, сколько солдат находятся под твоим командованием и сколько воинов у галлов? — спросил Авл Гирт.
Проконсул задумался. Данное замечание казалось вполне разумным, и Цезарь не стал отрицать этого. Прокилл начал подсчитывать численность римских войск:
— Во время атаки на лагерь тигуринов у нас было три легиона по шесть тысяч солдат и четыре тысячи всадников. Итого восемнадцать тысяч легионеров и четыре тысячи всадников.
Все находившиеся в палатке взглянули на меня.
— Сколько человек в племени тигуринов? — спросил Авл Гирт.
— Восемнадцать тысяч мужчин, женщин и детей. Из них примерно четверть может держать в руках оружие. Это значит, что восемнадцать тысяч римских легинеров и четыре тысячи всадников сражались против четырех с половиной тысяч тигуринов. Но, поскольку Дивикон был не единственным тигурином, который успел переправиться на противоположный берег Арара, то можно предположить…
— Ты убедил меня, друид, — задумчиво сказал Цезарь. — Мы будем упоминать цифры в посланиях лишь в том случае, если я посчитаю такое упоминание целесообразным. Когда сто человек съедают зажаренного дикого кабана, то в этом нет ничего удивительного. Если же сто человек умудряются во время трапезы расправиться с десятью тысячами диких кабанов, то у всех, кто об этом узнает, перехватит дух! Наше тайное оружие — это время. У нас его предостаточно. Мы, римляне, привыкли поглощать блюда, разрезанные на маленькие кусочки. По тому же принципу я буду вести войну в Галлии — уничтожать войско врагов постепенно, по частям. Значит, мы назовем численность галлов лишь тогда, когда будем иметь возможность сообщить сенату и народу Рима, что сто римских легионеров съели десять тысяч диких кабанов.
VI
В течение следующих нескольких дней три легиона Цезаря следовали за гельветами. Расстояние между идущими впереди войска отрядами римлян и арьергардом кельтов составляло от пяти до шести миль. Легионеров охватила жажда наживы. Узнав о том, что все золото находится у вождей и знати, которые остались в живых, солдаты изменили свое отношение к резне, устроенной в лагере тигуринов. Теперь они испытывали настоящую эйфорию и ожидали новых легких побед, которые обещали богатую добычу. Канцелярия Цезаря поработала на славу. Факты не изменились, они остались прежними. Изменилось их толкование. Недавно проишедшие события офицеры и центурионы представили солдатам в ином, выгодном для Цезаря свете. Легионеры уже не думали об утомительных переходах и не замечали усталости — их буквально окрыляла мысль о том, что в ближайшее время они смогут купаться в золоте. Под командованием проконсула римские войска следовали за обозом гельветов, который медленно продвигался по территории, принадлежащей эдуям. В кавалерии Цезаря почти не было римлян — она состояла в основном из знатных аллоброгов и эдуев, которые служили в римской армии вместе с подчинявшимися им воинами из их племен, а также из племен, плативших им дань. Нередко среди наемников можно было встретить и кельтов знатного происхождения, изгнанных собственными соплеменниками. К их числу принадлежал и арверн Верцингеториг со своим отрядом. Всех этих наемников-кельтов Цезарь удерживал в своей армии обещаниями заплатить огромную сумму денег по окончании их службы и справедливо разделить с ними награбленную добычу. Ведь о сокровищах гельветов слагали легенды.