Друиды
Шрифт:
Латинская надпись, во многих отношениях проявляющая в высшей степени необычные черты, вызывает у исследователей вполне обоснованные сомнения; например, Хюбнер не считает ее подлинной. [107] Тем не менее, хотя ученым нужно быть постоянно настороже, опасаясь подделок, направленных на популяризацию друидизма в те времена, когда он вошел в моду, т. е. после появления романтизма, нельзя упускать из виду и некоторые обстоятельства, говорящие в пользу подлинности этой надписи, [108] и мне кажется, что во всяком случае нельзя просто игнорировать это свидетельство. Однако более нигде в Ирландии не было найдено ни одного камня, в надписи на котором различалось бы слово «друид», а его появление в единственной латинской надписи говорит о том, что ее создал образованный человек, выразивший свое уважение к почившему с помощью ученого слова. Интересно, что в ирландской надписи умерший не называется друидом. В сущности, на основании этого факта
107
E. H"ubner, Inscriptiones Britanniae Christianae, Berlin and London, 1876, p. xviii.
108
См. Н. Gaidoz, Notice sur les inscriptions latines de I'lrlande, Melanges publiees par 1'Ecole des Hautes Etudes, Paris, 1878, p. 124ff.
Глава IV
Религия
Теперь мы переходим к рассмотрению самой сущности друидизма. Отрывки из античной литературы, которые мы цитировали выше, не предоставляют нам столько информации по этому вопросу, сколько мы хотели бы иметь в нашем распоряжении, и вполне естественно, что мы должны попытаться дополнить картину, обратившись к поздней кельтской литературе и фольклору.
Однако в этой книге я хотел бы провести четкое разграничение между нашим позитивным знанием о друидах и друидизме и гипотезами относительно этих предметов, не основанными на подобном знании. Так, мы не должны упускать из виду простое умозаключение, согласно которому из того, что друидизм связывался с некоторыми кельтоязычными народами, вовсе не следует, что все феномены древней кельтской религии нужно принимать за свидетельства о природе друидизма. Иными словами, так как мы можем лишь догадываться о том, насколько друидизм опирался на докельтские верования или впитал их в себя, в какой мере он был представлен в поздней кельтской религии и насколько друидизм соответствовал кельтским верованиям в недруидических областях, мы должны с величайшей осторожностью относиться, к любым выводам, сделанным на основе таких предпосылок. Поэтому в этой главе я намереваюсь представить лишь самый краткий обзор друидизма, не пытаясь дополнить его за счет непроверенных и сомнительных данных.
Предмет нашего рассмотрения допускает выделение различных аспектов, и я собираюсь рассмотреть их поочередно. Таким образом, мы обсудим: 1) друидическое учение о бессмертии; 2) друидическую теологию, этику, философию и предания; 3) ритуалы и 4) организацию ордена.
1. Учение о бессмертии
Утверждение Цезаря, несомненно, является важнейшим вкладом в наши познания о верованиях друидов. Он говорит, что друиды утверждали бессмертие человеческой души и учили, что после смерти она переселяется в другие тела.
Мы должны сразу же обратить внимание на то, что это верование, известное другим писателям, вероятно, только по сообщению Цезаря, отождествляется Диодором Сицилийским с учением Пифагора, согласно которому после смерти человеческие души ожидает искупление в телах животных или других обиталищах. Это отождествление, как мы уже видели, в начале христианской эры было поддержано Тимагеном, а также Ипполитом, который написал в III в. следующий отрывок:
«Кельтские друиды придерживаются философии Пифагора, с которой их познакомил Замолксис, раб Пифагора и фракиец по рождению, который пришел в эти земли после смерти Пифагора и дал им возможность изучить его систему. И кельты верят в провидческую и пророческую силу своих друидов, так как они могут предсказывать некоторые события, пользуясь пифагорейскими исчислениями. Мы не обойдем молчанием истоки их учения, так как некоторые хотели бы сделать из этих народов особые философские школы. В действительности, друиды также занимаются искусством магии». [109]
109
Ср. Опровержение всех ересей, I, ii, 17. Ориген также упоминает друидов в трактате «Против Цельса», I, 16; ср. также Кирилл Александрийский, Против Юлиана, IV, 133.
Незадолго до того, как Ипполит написал свое произведение, эту тему вскользь затронул Климент Александрийский; по-видимому, он полагает, что друидизм представляет собой более древнюю систему мировоззрения, чем пифагорейство.
«Александр [Полигистор] в своей книге "О пифагорейских символах" говорит, что Пифагор был учеником ассирийца Назарата… и полагает, что, кроме того, Пифагор слушал галатов и браминов».
«Таким образом, философия, в высшей степени полезная наука, процветала в древности у варваров,
То же самое сопоставление друидических представлений о бессмертии души с пифагорейским учением проводит Валерий Максим в первой половине I в. н. э.
110
В качестве вероятного источника ср. первый отрывок из Диогена Лаэртского (с. 101).
«Заканчивая описание города (Марселя), мы можем упомянуть о древнем обычае галлов; ибо говорят, что они одалживают друг другу деньги, которые следует выплатить в следующем мире, столь крепка их вера в то, что души людей бессмертны. И я бы назвал их глупцами, если бы то, во что верят эти одетые в штаны варвары, не было верой самого грека Пифагора».
По вопросу о том, считать ли это отождествление оправданным, существуют значительные разногласия. Чтобы определить степень его вероятности, прежде всего нужно установить достоверность представлений о том, что Пифагор был тем или иным образом связан с кельтами. Конечно, легенды о путешествиях Пифагора вовсе не обязательно являются выдумками его поздних биографов, однако обращает на себя внимание тенденция по прошествии времени расширять их рамки. Поначалу традиционно его путешествия ограничивались Египтом, Халдом и Персией, и ни в одном древнем источнике мы не найдем подтверждения словам поздних писателей, что он посещал Аравию, Индию и Галлию. Что касается Галлии, мы располагаем лишь свидетельством Александра Полигистора в изложении Климента, однако оно не имеет никакой исторической ценности и было отвергнуто еще в III в. н. э. Диогеном Лаэртским. Не несет в себе практического значения и замечание Ипполита о роли, которую играл Замолксис. Хотя легенда о Замолксисе, рабе Пифагора, восходит по крайней мере к V в. до н. э., сам Геродот, пересказавший ее, [111] считал, что Замолксис жил гораздо раньше Пифагора и на самом деле являлся гетским божеством. Эта точка зрения совершенно справедлива; однако по тому, что геты были знамениты в античном мире своими представлениями о бессмертии души, [112] легко понять, как прихотливое совпадение этих верований с воззрениями пифагорейцев привело к возникновению поздней легенды о том, что Пифагор и Замолксис на самом деле были господином и рабом. В равной степени очевидно, что влияние Замолксиса, апостола пифагорейской системы, будет обнаруживаться сторонниками этой легенды повсюду, где бы ни наблюдалось подобное совпадение религиозных представлений, как и произошло в случае с галлами в передаче Ипполита.
111
Геродот, История, IV, 96
112
Ibid., IV, 93.
Рис. 17.Монета свессионов, на реверсе изображена пентаграмма
Поэтому мы не располагаем достоверными свидетельствами о каких-либо связях между пифагорейцами и кельтами, и если все-таки, несмотря на это, мы будем упорно верить в существование между ними прямых контактов, аргументировать эту точку зрения мы сможем лишь путем следующих рассуждений: как мы видели, греки вели чрезвычайно активную колонизаторскую деятельность, благодаря которой, в принципе, стал возможным обмен философскими идеями; а так как греческие города в Италии были оплотом пифагорейцев, у этого течения были все условия для пропагандирования своей философской системы в Галлии. [113]
113
Говорят также, что появление пентаграммы, которую Лукина считает пифагорейским символом, на галльских и бриттских монетах (рис. 17) доказывает, что галлы переняли некоторые догматы пифагорейства. Однако мне кажется это крайне сомнительным, так как воспроизведение символов, использовавшихся пифагорейцами, доказывает знакомство с их учением не больше, чем частое появление головы Филиппа Македонского на галльских монетах свидетельствует о знакомстве с декретами этого монарха. Впрочем, см. Rice Holmes, Gaul, p. 34.
Впрочем, возможность пифагорейского влияния в Галлии ставится под сомнение двумя существенными обстоятельствами. Во-первых, я очень сомневаюсь в том, что пифагорейство когда-либо вообще выходило за пределы круга образованных греков, так как это учение носит, в сущности, эзотерический и избирательный характер, и посвящались в него лишь очень немногие особо привилегированные личности; иными словами, мне не кажется, что такая религиозная система навязывала себя варварам. Более того, она недолго просуществовала в качестве действующего культа; она возникла в VI в. до н. э., достигла наивысшего расцвета в Великой Греции в V в. и затем подверглась гонениям. В результате этих гонений она ненадолго вошла в моду в самой Элладе, но к середине IV в. полностью исчезла.