Дружба бандита

Анисимов Андрей Юрьевич

– Надо и его было шлепнуть.

– Пусть кормит людей, у него хорошая профессия. – Возразил Олег и подтолкнул Отария в спину. Тот сделал два неуверенных шага и вдруг побежал. Бежал он так быстро, что угрюмый Степан не смог сдержать улыбки.

Когда они добрались до машины, дом Турка напоминал горящий факел. Еще долго зарево отражалось в зеркале заднего обзора. Подъезжая к Лазоревску, они встретили две пожарные машины. Они неслись навстречу, мигая спецсигналами и завывая сиреной.

– Пусть теперь тушат. – Усмехнулся Степан.

– Конечно, пусть. Заодно установят причину пожара. Скорее всего, замыкание в проводке….

– Ты о чем? – Не понял Хорьков.

– Так, вспомнил слова участкового Миткова.

Он про пожар в доме Димы так и сказал: «может, замкнуло, а может, еще что».

– На этот раз точно «еще что». – Ответил Степан и завернул во двор своего дома.

Через два дня из Риги пришли контейнеры, и Голенев получил автоматы для газированной воды. Занимаясь их установкой, ему пришлось по несколько раз в день встречаться с различными чиновниками. Все вопросы решались мгновенно. Сначала он не обратил внимания на столь радушное отношение к своему проекту. Но когда начальник милиции Чуприянов, с которым предприниматель пожелал подписать договор об охране своей техники, пригласил его в кабинет и выставил на стол бутылку коньяка с лимоном, поразился подобному радушию. Договор был тут же подписан, и даже малейшего намека на взятку не последовало.

– Чудеса какие-то. – Поделился Олег своими наблюдениями с Хорьковым.

Степан вовсе не удивился:

– Ты не понял, капитан? Ты теперь авторитет. Занял турецкое место. Скоро тебе все дельцы деньги потащат. А чиновники затаятся, подождут, пока заматереешь, и сам догадаешься.

– О чем?

– О том… Они тоже кушать хотят.

– Да ладно тебе. – Отмахнулся Голенев. Но оказался не прав. В новый офис, который Олег арендовал в центре города, явился Виктор Ломакин. Присев за стол и поговорив о пустяках, он, помявшись, извлек из кейса конверт и неловко сунул на стол.

– Что это? – Не понял Олег.

– Твоя доля с моей прибыли. Раньше Турку давал. Нужна же крыша…

Олег матом никогда не ругался. Но тут зло напомнил Виктору о его матери:

– Если еще раз сунешься с этой дрянью, прибью.

– Я же хотел, как лучше. В городе не один бандит. Турок всех в кулаке держал. Его нет, они быстро голову поднимут. Лучше одному платить, чем всей этой сволочи.

Голенев не ответил. Он думал. Ломакин ждал. Наконец Олег взял конверт, высыпал из него деньги и пересчитал. Ломакин принес тысячу:

– Витя, знаешь, сколько бывших афганцев в Лазоревске?

– Нет, но могу узнать.

– Сделай одолжение.

– Зачем тебе это?

– А сколько в городе кооператоров?

– Человек сорок или пятьдесят. Точно не скажу.

– Если все скинутся по двести рублей, сколько получится?

Ломакин считал быстро:

– Если пятьдесят на двести – десять тысяч.

– Давай наймем десять безработных мужиков-афганцев и дадим им по тысяче в месяц зарплату. Это же очень хорошая зарплата?

– Министр меньше получает. – Согласился Виктор.

– Они составят подвижной отряд с круглосуточным дежурством. Если наедут на какого кооператора, тот обращается в отряд. Афганцы проводят со злоумышленником разъяснительную работу – и вопрос снят.

– Неплохая мысль. – Улыбнулся Ломакин. Голенев вернул ему восемьсот рублей, оставив двести в конверте:

– Будем считать, что ты уже месячный взнос сдал. Иди, ищи афганцев.

– Надо с военкомата начать. У них все ветераны на учете.

– Это теперь твоя головная боль. – Голенев встал и проводил Виктора до двери. В приемной ждал следующий кооператор. Он тоже пришел с конвертом…

Вано Жвания в отличие от Турка ел мало. Он делал по утрам зарядку и придирчиво следил за своей фигурой. Да и с потенцией у рослого, атлетически сложенного бандита проблем не возникало.

Каждое утро Жвания начинал с весов. Он весил восемьдесят четыре килограмма,

и если весы показывали хоть на сто граммов больше, весь день ходил мрачным. Вчера Вано отсидел на свадьбе сына секретаря райкома, съел и выпил больше обычного, и сегодня весы его огорчили. Жвания прибавил за сутки полкило. Причин столь неумеренного поведения гостя было несколько. В доме Кабурия, секретаря Очемчирского райкома партии, он чувствовал себя сковано. За столом сидели тузы из самого Тбилиси. Но и от Кабурия бандит сильно зависел. Вано жил в Очемчирском районе. А дом Жвания являлся крепостью для хозяина вовсе не в переносном, а самом прямом смысле. Он стоял на утесе, над самым морем, и попасть к нему можно было лишь по узкой бетонке, пробитой в скале. Двухэтажный особняк, смахивающий на средневековый замок, окружала стена из толщенного камня, одно из окон которой выходило прямо на дорогу. Жвания отменно стрелял, и мог с одного выстрела уложить любого незваного визитера, оказавшегося на бетонке. Но больше всего гордился бандит потайным лазом. Он мог спуститься по нему в грот, где стояла его великолепная моторная лодка с японским двигателем. Ни один пограничный катер догнать ее бы не сумел. Такой дом быстро не возведешь, и Вано старался угодить хозяину района при первой возможности. Помимо всего прочего, Жвания очень дорожил дружбой секретаря райкома, служившей ему некой гарантией от всевозможных бед. Он уже отсидел в тюрьме и больше туда не рвался. Магаданский климат южанин переносил плохо. Поэтому на свадьбе сына Кабурии, Алика, он пил столько, сколько требовал тамада, и ел столько, сколько угощала хозяйка. А жена секретаря райкома Ирма угощать любила.

Вот и результат – полкило лишнего веса. Вано выругался, спустился к морю не по лазу – им он пользовался только в крайних случаях, – а по ступенькам в скале, и поплыл. Чтобы сбросить излишек веса, ему предстояло проплыть три километра вдоль берега в сторону Сухуми, а затем вернуться. Только после этого он имел право позавтракать. Он уже обогнул мыс, что означало треть дистанции, когда услышал на берегу крики. Мужской голос выкрикивал его имя. Голос Вано узнал. Козлиный, слегка завывающий тенор принадлежал его помощнику, телохранителю и другу Вахтангу Самонидзе. Прохрипев грязное ругательство, Вано резко повернул к берегу. Вахтанг стоял на камне и махал ему чем-то большим и белым. Подплыв ближе, бандит понял, что большое и белое – не что иное, как его собственный банный халат.

– Ты же знаешь, мудак, что я терпеть не могу, когда мне мешают плавать. – Пытаясь не сорвать дыхание, обругал он помощника.

– Прости, батоно Вано. Но дело важное.

– Какое может быть дело. Человек плавает, вот это дело. – Возразил босс, выбираясь из воды: – Выкладывай.

Вахтанг усадил хозяина на теплый камень и закутал его в халат:

– Турка сожгли.

– Как сожгли? Турок не кролик и не таракан.

– Батоно, там нашли старый немецкий автомат, много оружия, а от Турка и его людей остались только обгорелые кости.

– Ты мне помешал плавать, чтобы сообщить это?

– Да, батоно. Я подумал, что вам это важно.

– Ты воображаешь, если бы я проплыл весь свой маршрут, Турок бы успел воскреснуть. Дурак…

Но слова бандита являлись скорей бравадой, чем выражали его мысли. Смерть Турка, державшего под собой обширный регион юга России, для Вано имела серьезное значение. У них сложились вполне удобные отношения и развивался общий бизнес. Турок распространял в курортной зоне наркотики, которые Вано получал из Турции. Этот бизнес пять лет назад и послужил появлению клички «Турок». Павлик Курагин, как значился Турок по паспорту, быстро наладил сеть распространителей и сам превратился в босса. Они с Вано работали на равных. Жвания не вникал в мелочи. С гибелью Турка все его связи рушились, и Вано вынужден теперь думать о новых партнерах.