Дружище Тобик (сборник)
Шрифт:
Вдруг след исчез! Дунай бросился в одну сторону, в другую; натыкаясь на испуганно шарахающихся людей, он метался по площади, всё больше и больше приходя в ужас. След появился так же неожиданно, как и исчез. И по тому, что ветер стал задувать с противоположной стороны, Дунай понял, что хозяин круто изменил маршрут. Но не это удивило Дуная. В том же направлении, куда вели следы хозяина, шли другие, заинтересовавшие пса. Некоторое время, идя по следу хозяина и второму, чужому, Дунай мучительно вспоминал, кому же принадлежит этот знакомый и в то же время чужой запах. А когда наконец вспомнил, шерсть на загривке встала дыбом, а из горла вырвалось глухое
Дунай вспомнил. Это было незадолго до того, как кто-то отнял у него свет. Дунай жил в новом питомнике, видел всё вокруг и часто выезжал с хозяином на работу. Однажды ему приказали взять след, и он, как всегда, быстро и чётко выполнил приказ. Но пройдя немного, он потерял след. И сколько ни пытался найти снова — возвращался назад, кружил на месте, делал «скидки» в стороны — следа не было. Дунаю было стыдно — но это ещё полбеды. Труднее было перенести огорчение хозяина. Может быть, поэтому Дунай так хорошо запомнил тот запах, может быть, поэтому так разозлился, вновь почувствовав его. Во всяком случае, он уже не мог думать ни о чём, кроме того, что должен исправить свою ошибку, совершённую несколько месяцев назад.
5
Николай не сразу понял — заметил ли его преступник или просто случайно пошёл быстрее. Но скоро сообразил: заметил. Преступник всё ускорял и ускорял шаг. А улица, как назло, была пустынна. Самому брать преступника очень рискованно. И упустить нельзя ни в коем случае. Николай ускорил шаг.
Бандит оглянулся и побежал. Он бежал легко, ловко перепрыгивая через рытвины и канавы. Но Николай не отставал. В конце улицы, посреди двора с настежь открытыми, перекосившимися воротами, стоял старый ветхий домик. Рядом, в нескольких метрах, — дощатый сарай. К этому домику и направился бандит. У ворот он на секунду остановился, оглянулся на Николая и бросился к сараю. Ещё издали в открытую дверь Николай увидел окно в противоположной стене сарая и сразу понял замысел преступника: проскочить сарай, оттуда через окно — на огород, а с огорода — в рощу, которая была совсем рядом. Правда, тут же мелькнула мысль: не ловушка ли? — но раздумывать было некогда. У самого сарая Николай замедлил бег и почти шагом вошёл в дверь. Что-то зашелестело, и, инстинктивно отклонившись, Николай почувствовал, как обожгло руку. В рукаве сразу стало мокро. Бандит снова ударил ножом, но на этот раз Николай успел правой рукой перехватить руку бандита и крепко стиснуть её. В ту же секунду Николай получил сильный удар в раненое плечо и, почти потеряв сознание от боли, выпустил руку бандита. И снова в пыльном солнечном лучике сверкнул нож. Николай опять уклонился и изо всей силы ударил бандита головой в подбородок. Глухо звякнул выпавший нож, и, стукнувшись о стену, преступник медленно сполз на пол. Преодолевая головокружение, Николай поднял нож и шагнул к бандиту.
Выстрела Николай не услышал. Яркая вспышка лишь на мгновение ослепила его, и, почувствовав сильную боль в боку, он начал терять сознание. Как сквозь толстую стену, он услышал ещё несколько выстрелов, и, сделав над собой огромное усилие, открыл глаза.
Сначала он решил, что бредит. Но это не походило на бред. Значит, он долго лежал без сознания. В сарае было много людей в милицейской форме. Над Николаем кто-то наклонился, что-то говорил ему. Слова доносились будто издалека, и Николай никак не мог понять их смысла. Может быть, сильная боль в руке и боку мешает понять, что ему говорят? Он с трудом повернул голову и увидал… Дуная. Распластавшись на полу, Дунай
Вокруг разговаривали люди. Они говорили, что собака пришла вовремя, что она получила пять пуль и всё-таки не выпустила преступника, что если бы не она…
…Николаю показалось, что он крикнул громко, оглушительно, но с губ слетел только слабый шёпот. Однако Дунай услышал — уши его чуть дрогнули. Пёс с трудом повернул голову и опять слабо пошевелил ушами. И Николай понял, что хотел сказать ему Дунай. Конечно же, пёс хотел ободрить хозяина, утешить, сказать, что теперь всё в порядке, теперь они вместе.
«Ты ведь меня не отправишь назад? Правда?»
«Конечно!» — хотел крикнуть Николай, но не успел. Крупная дрожь пробежала по телу Дуная, он вытянулся, последний раз шевельнул большой сильной лапой и затих.
Навсегда.
Виталий Титович Коржиков
Буран
В доме появился человек — в пограничной фуражке, в крепко пахнущих сапогах, поднял Бурана над головой и спрятал на груди. А проснулся Буран уже среди высоких сопок во дворе, где оказалось много-много собак — и больших и маленьких.
Было их здесь больше, чем людей. Они все лаяли, и от этого хотелось и лаять, и валяться, и прыгать. Можно было потрепать за ухо какого-нибудь щенка и вместе с ним барахтаться на траве до тех пор, пока не приносили тарелку с вкусной едой.
Но скоро эти весёлые глупости кончились. Бурана и товарищей взяли на поводки, которые они тут же стали грызть. Буран тоже куснул раз-другой, но вспомнил, как красиво ходят крепкие взрослые собаки, и сам пошёл на поводке рядом с вожатым — крепко и важно. А вожатый сказал:
— Вот и хорошо! Молодец!
Молодец! К этому слову он скоро привык, как к собственному имени. За бум — молодец, за барьер — молодец. Потому что всё, что у других не получалось, у него выходило. А если получалось не сразу, то он сам начинал всё делать снова, потому что любил, чтоб у него получалось всё.
И за это вожатый ещё радостней говорил ему:
— Молодец! Ты смотри, какой молодец! Просто умница. Правда, и с молодцами, если всё время твердить «молодец, молодец», могут случаться неприятности.
Стал Буран молодым крепким псом. Он уже хорошо знал и как берут нарушителя, и как прорабатывают след: кому он принадлежит, какого размера, сколько времени назад оставлен. Это-то Буран определял лучше других. И случалось, люди говорят: «Три часа назад!» — а Буран прикидывает: «Нет. Три часа — это половина ночи. А след оставлен ночь назад!»
След он брал хорошо. Как-то его вожатый — первый вожатый — проложил след по верхам валунов, а не по самой земле. Пустили собак: «Ищите!» Никто не нашёл. А Буран понюхал, понюхал: след вроде не по траве идёт, а в воздухе качается. И чем ближе к камню, тем запах его сильней. Вспрыгнул Буран на валун — и пошёл с камня на камень!
С той поры стали его отличать.
А начальник одной заставы посмотрел и говорит:
— Ну что ж, неплохо работает. Правда, были собаки, которые за полкилометра лезвие находили!
А вожатый сказал:
— Хотите, окурок за километр спрячу.
— Ну, окурок! Окурок самый бездарный лодырь унюхает.
— Давайте гвоздь!
Вожатый дал понюхать Бурану гвоздь — Буран и сейчас ещё помнил его кислый железный запах, — потом пустил пса с поводка, и через полкилометра Буран вытащил его за сараем из старой рисовой соломы…