Друзья до смерти
Шрифт:
— Это ужасно, — покачал головой Функе.
— Мы слышали, что на вечернем заседании в понедельник произошел скандал, — продолжал Боденштайн.
— Да, об этом даже написано в сегодняшней газете. — Мэр не пытался затушевать инцидент. — Ни я, ни Паули уже не испытывали особенных эмоций в таких случаях. Я был, так сказать, его любимым врагом. Это началось двадцать пять лет назад, когда Паули и еще несколько парней разбили свой знаменитый лагерь на дамбе. Тогда я был уверен, что они долго не продержатся и зима заставит их сдаться.
Функе снял очки и потер
— Оглядываясь назад, я понимаю, что мое тогдашнее отношение и реакция только еще больше утверждали их в решимости продержаться. Позже они основали НСК и завоевали на местных выборах 11,8 процента голосов. С тех пор Паули постоянный депутат городского совета и всегда озабочен тем, как осложнить мне жизнь.
Мэр опять водрузил очки себе на нос и улыбнулся, как большая добродушная лягушка из детской книжки.
— В понедельник речь шла о планах строительства В-8, — продолжал он. — Центральные власти земли Гессен занимаются программой развития региона, а мы — города Келькхайм и Кенигштайн — предоставляем им необходимые данные, факты и цифры. Независимая частная консалтинговая фирма составила подробный отчет об ожидаемом сокращении уровня шума, загрязнения окружающей среды и разгрузки транспортного потока в центральных районах города. Новая дорога значительно облегчит дорожную обстановку.
— Но на веб-сайте Паули все изложено совершенно иначе, — сказала Пия.
— Конечно, ради новой дороги придется пожертвовать несколькими прекрасными прогулочными маршрутами и реликтовыми деревьями, — ответил бургомистр. — Но необходимо оценить соотношение между нуждами десятков тысяч жителей Заднего Таунуса, потерями жителей наших городов и ущербом природе. Паули предпочитал спорить.
— Он обвинил членов городского магистрата в коррупции и преследовании собственных корыстных интересов. — Пия мило улыбнулась. — Кроме того, он даже назвал вас вместе с другими «мафией Переднего Таунуса».
— Да, действительно, в подобном тоне он ругался и в понедельник, — подтвердил Функе и вздохнул. — Паули любил переходить на личности и был весьма субъективен, но за долгие годы мы к этому уже привыкли. Слова «коррумпированный» и «мафиозный» он употреблял часто.
— Я не могу себе представить, что он мог бросаться такими обвинениями, не имея никаких доказательств, — настаивала Пия.
— Его несдержанными выступлениями недовольны даже товарищи по партии, — объяснил Функе. — У Паули, как обычно, не было доказательств. Многие из тех, кого он безосновательно оклеветал и оскорбил, вовсе не собирались ему все спускать, в отличие от меня. Не будь он мертв, то еще порадовался бы искам о злонамеренной клевете.
— Например, от Карстена Бока, — заметила Пия.
— Да, например, — кивнул бургомистр.
— Насколько я понимаю, — продолжила она, — именно экспертное заключение господина Бока вызвало недоверие экологических организаций. И к тому же действительно неловкое обстоятельство, что именно тесть Бока стал уполномоченным за проект строительства дороги.
Функе помолчал минуту, размышляя.
— С некоторой точки
— Но дело приобретает сомнительный привкус, когда его собственный зять за большие деньги предоставляет экспертное заключение, которое при ближайшем рассмотрении оказывается не соответствующим действительности.
— Да, были допущены ошибки, — согласился бургомистр. — Все мы всего лишь люди. Но только такие, как Паули, способны усмотреть в этом злой умысел.
Он мельком взглянул на наручные часы.
— У меня еще один вопрос. — Пия продолжала писать, ничего не замечая. — Кто предложил кандидатуру Захариаса в качестве уполномоченного за проект строительства дороги?
Бургомистру этот вопрос явно не понравился.
— Ну да, Бок попросил меня подобрать подходящую кандидатуру, — признался он после минутного колебания. — А Захариас хорошо знаком со всеми правилами и требованиями, связанными с подобными проектами. Если хорошенько поразмыслить, то Бок подкинул мне идею предложить на это место Захариаса. Но мне идея понравилась, Захариас профессионал, к тому же беспартийный и беспристрастный.
— Вы в этом уверены?
— Конечно. Иначе бы я его не поддержал, — заявил Функе, нервничая. — А вы сомневаетесь?
— Да, — кивнула Пия. — Как раз теперь мы в этом сомневаемся.
Чуть позже хозяин «Золотого льва» подтвердил, что Эрвин Шварц был у него вечером в последний вторник, сидел за своим столиком как и всегда по вторникам.
— А когда господин Шварц ушел? — спросила Пия.
— Точно не знаю, — пожал плечами хозяин. — Но поздно. Он был одним из последних. Кто-то из завсегдатаев подвез его домой, потому что он основательно нагрузился.
— Вы случайно не слышали, о чем они говорили? — поинтересовался Боденштайн.
— Я — нет, но, может, кто-то из официантов и обслуги? — Хозяин кивнул на пышную блондинку лет сорока пяти, которая как раз проходила с пустым подносом вдоль стойки бара.
Она в деталях помнила тот вечер за столиком постоянных посетителей.
— Эрвин опять пару раз вышел из себя, — сообщила она. — Речь шла о каком-то заседании и о Паули, соседе Шварца. По крайней мере, один раз за вечер они о нем говорили.
— А кто, как правило, сидит в этой компании? — осведомился Боденштайн.
Женщина ненадолго задумалась, потом назвала несколько имен и среди них мясника Конради и Норберта Захариаса.
— В тот вторник они тоже здесь были?
— Нет, Конради не было. — Она помотала головой. — Он был чем-то занят, а вот Захариас был. Ушел около десяти. В тот вечер он был довольно тихим. Это даже разозлило Шварца.
В бар зашли двое мужчин и сели за столик около стойки.
— Это не торговец книгами Флетман? — спросил Боденштайн у кельнерши.
Женщина обернулась посмотреть.