Друзья и враги Анатолия Русакова(изд.1965)
Шрифт:
— Что случилось?
— Ничего особенного, только… Ты знаешь, мама, я стал бригадмильцем.
— Боже мой, зачем тебе это?!
— Мне, может быть, и не очень нужно, да ведь комсомольское поручение. Значит, надо выполнять.
— Откажись! Возьми сто более трудных поручений, но только не это. Ну, пусть кто-нибудь другой. Ведь ты и так… Это невозможно!
— Что значит «и так»? — Анатолий начинал сердиться.
— Ну, я не так выразилась. С хулиганами связываться опасно. Давай посоветуемся с дядей.
— Вот
Идея! А не пойти ли нам в кино? Ты видела индийский фильм «Бродяга»?
— Нет.
— В «Ударнике» идут сразу две серии.
— Так ведь билетов не достанешь. Разве что у перекупщиков.
— Это я, бригадмилец, буду поощрять спекулянтов? Да ты что? Если увижу перекупщика, то обязан задержать его.
— Час от часу не легче! А я должна тебе помогать?
— Конечно! — Анатолий засмеялся…
Глава XV
Трудный мальчик
Анатолию не пришлось звонить в квартиру Полянчуков. Дверь в полуподвал, на которую показывала полустертая временем серая стрела с надписью «Бомбоубежище», видимо, никогда не запиралась. Он вошел в длинный коридор, освещенный матовой лампочкой, и направился на звук голосов и запах жареной рыбы.
В кухне он увидел двух женщин, поздоровался и спросил, в какой комнате живет Полянчук Подана Ивановна. Тщедушная старушка, стоявшая у плиты, живо обернулась, видимо стараясь догадаться, откуда Анатолий и зачем. Она проявила неожиданную для своего возраста прыть, ринулась в коридор, распахнула дверь Полянчуков и, зазвав Анатолия в комнату, сказала:
— Сами видите, никого нет. Вот что тут делается! На полу лежали незастланные тюфяки. Вещи валялись где попало.
— Муж? — спросил Анатолий, указывая на вырезанную из газеты фотографию молодого капитана, пришпиленную к стенке кнопкой.
— Отец Витяки. Да только какой же это муж, если незарегистрированные. Был бы законный брак, тогда бы Витяка получал пенсию. Можно было бы это сделать через свидетелей, так фашисты всех свидетелей порешили, когда жгли деревню. А поглядите на карточку —
Герой Советского Союза! Он им деньги и посылки с фронта присылал.
— Убит?
— Убит, батюшка…
Старушка подробно рассказала о боевых подвигах Полянчука. Видно, Полина гордилась мужем и не раз говорила о нем с соседями.
Из кухни донесся крик: «Рыба горит!» — старушка кинулась из комнаты. Анатолий последовал за ней. Сердито бормоча, она перевертывала на сковороде подгоревшую рыбу. На вопрос, когда можно застать Виктора Полянчука, она язвительно ответила:
— А кто ж его знает, где он болтается? Может, и пять ден не заявится.
Полная блондинка в цветастом халате сидела у стола и не спеша чистила картофель. Она бросила пытливый взгляд на Анатолия
— А вам, собственно, зачем?
Ответить на этот вопрос оказалось не так-то просто. Сказать прямо, что он пришел по поручению детской комнаты милиции — значит заранее настроить Полянчуков против себя. Отделаться уклончивой фразой — значит лишиться доверия соседей. А Хлопунов советовал установить с соседями наилучшие отношения.
— Да мне, как комсомольцу, поручили помочь Виктору Полянчуку стать человеком, а я его и в глаза не видел. Вот и хочу с ним познакомиться.
— И-и-и, милый! Много тут вашего брата ходило, — ворчливо отозвалась старушка, — а толку чуть. Избавил бы ты нас от этой заразы, век бы за тебя бога молила. За ним глаз да глаз нужен. Из кастрюли мясо тащит, окаянный. Ну никакой управы на него нет. Я уже три заявления в милицию снесла — и ничегошеньки. Дворникам бы им заняться, а им, вишь, лень порядок во дворе среди ребят навести.
— Как же это вы собираетесь из него человека сделать? — не скрывая иронии, спросила блондинка.
Анатолий смутился.
— Я хотел бы прежде всего заставить парня не болтаться на улице, а учиться, готовить уроки.
— Перво-наперво, чтобы у своих не воровал, — вмешалась старушка. — Уж я ему твердила: «Кради, говорю, где хочешь, а в своей квартире — ни-ни!»
— Ну, а он что? — поинтересовался Анатолий.
— Не признается, стервец. «Я, говорит, за ваших кошек не в ответе». Уж я и Полину, мать его, уму-разуму учила: «Дура, говорю, до чего сына распустила! Люди говорят, он билетами в кино спекулирует, по двадцать копеек у прохожих просит. Дери ты его, как Сидорову козу. Выбей ты из него, подлеца, начисто всю дурь».
— Била?
— Уж как старалась, сердечная. Да разве такой материнскую науку поймет? Одно слово — безотцовщина. Тут мужской характер нужен. А у матери сердце-то слабое, отходчивое, особливо как пригубит водочки. Парень глаза еще не продрал, а она ему в рот сует конфетку.
И снова вмешалась блондинка:
— Скажите, пожалуйста, какими чудодейственными средствами вы хотите этого «милого» ребенка привести в человеческий вид? Поделитесь своим секретом.
Анатолий и вида не подал, что его задел тон, каким был задан вопрос.
— Никакого секрета не имею и что буду делать, сам не знаю, — несколько неожиданно для самого себя признался он.
Молодая женщина сразу перестала иронически улыбаться.
— У меня, — продолжал Анатолий, — есть желание помочь ему, а опыта нет. Но свет не без добрых людей. Не пропадать же парню! Найдется добрая душа, подскажет мне, чудаку, как надо действовать. Вот вы, например, в миллион раз лучше меня знаете этого Витяку и если спрашиваете, какими методами я хочу воздействовать, то ведь не для того, чтобы высмеять, а хотите помочь, подсказать. Вот и посоветуйте.