Друзья из Сары-Тепе

Фингарет Самуэлла Иосифовна

– Усто Саид, а откуда среди басмачей русские взялись? – спросил кто-то из толпы, собравшейся перед айваном.

– В восемнадцатом году белые казаки из иранского похода шли. Полковник Зайцев над ними стоял. В Самарканде их революция разбила, так некоторые к басмачам перекинулись.

Слушайте дальше, деточки. Сказал мне русский какие-то слова, коротко сказал. Приказал, значит. А что приказал, не знаю. Не знал я тогда русские слова, потом научился, уже когда революция к нам пришла. И читать научился, и писать. Сначала жена научилась, потом я. А тогда не знал. «Не понимай», – говорю. Тут второй, что из наших был, невзрачный такой, как обглоданная косточка, толмачом стал.

– Переводчиком, –

вставила Катька.

– Вот-вот, толмачом-переводчиком, – согласился усто. – Русские слова на узбекские перекидывает. «Его высокоблагородие велит тебе сделать из глины статую Будды, ростом в полчеловека, а внутри чтобы пустая была». – «Вай, – говорю я, – вай. Нельзя и слушать такое. Аллах запретил». Благородие губы скривил, а толмач говорит: «Делай. Его высокоблагородие грех на себя возьмёт, а тебе за работу заплатит». Я руками машу, головой качаю – не соглашаюсь, значит. Тогда благородие вынул из-за пояса пистолет, направил на меня и тихо так говорит что-то. Тут и толмач не нужен, и без него всё понятно. Да не знаю я, какой это Будда. Слышал, что был такой бог, давно был, в священных книгах написано, за тысячу лет до того, как Мухаммед на землю пришёл и про Аллаха людям поведал. Учёные из Ленинграда говорят, что в Сары-Тепе Будде молились. Учёные знают, много знают, деточки. И вы учитесь на хорошо и отлично.

– Дальше, усто! Что дальше было? – закричали «деточки».

– Дальше так было. Толмач-переводчик говорит: «Сделаешь лицо круглое, грудь тучную, руки чтоб перед животом держал – ладонь на ладони, ноги чтоб скрещёнными были – сидит, значит. Главное, внутри пусто сделай. Торопись, после вечерней молитвы приедем». Русский пистолет спрятал и головой кивнул. Толмач говорит: «Если убежать надумаешь, его высокоблагородие тебя с неба за ноги стянет, из-под земли за уши вытащит».

< image l:href="#"/>

С тем и уехали.

Остался я один. Думал, думал – жену позвал. Вместе думали. Потом за работу принялись. Жена глину месит, в мою сторону не смотрит, чтоб глаза не осквернить, значит. А я сделал на круге горшок высотой в локоть. Второй сделал. Высушил их мало-мало, горловинами соединил – туловище получилось. Сзади, в спине, значит, окошко вырезал, чтоб видно было – пусто внутри. Взял круглый горшочек, приделал к туловищу – голова вышла. Скатал полоски, как лапшу, из них глаза, брови, рот сделал. Нос тоже слепил. Приделал, смотрю – красивый, очень красивый человек получается. Хорошо мне сделалось, даже Аллаха бояться перестал. Взял тарелку, надел статуе на макушку – вышла шапка с полями, как русские господа носили. «Смотри, – говорю жене, – жених, да и только». Жена сплюнула, отвернулась и говорит: «Ты руки-ноги скорее делай». Видела, значит.

Усто засмеялся, даже работать перестал. Все тоже засмеялись, потому что представили, как жена усто тихонько поглядывала на глиняного человека.

– Стал я руки делать. Много намучился. И так слеплю, и так изогну – всё как виноградные плети получаются, а пальцы как обрубленные ветки торчат. Однако сделал. За ноги взялся – и ноги сделал. Немного малы ноги вышли, как у сынишки, – Халдару в ту пору два года было. Всё равно красивая статуя. Одно жалею: узоры на туловище нанести не успел, а то был бы мой человек в расшитом кафтане, как хан или эмир бухарский.

Прокричали вечернюю молитву, слышу – едут. Благородие взглянул на моего человека и не то кашлянул, не то словно костью подавился. А толмач подхватил статую и бросил её поперёк седла. Я ему кричу: «Осторожно! Пустой он, разбиться может!» Куда там, ускакали, только пыль узором закрутилась. «Зачем он внутри пустой?» – спрашивает жена.

Я молчу. Откуда мне знать, зачем он пустой? Я ведь никогда раньше не изображал людей из глины и секретов не знаю. Про горшки знаю, а про статуи не знаю.

– А дальше что было, усто?

– Дальше пришла революция. На другое утро и пришла. Командиром красных воинов русский был, а из пулемёта «максим» узбекский парень стрелял.

– И у басмачей пулемёты были? – спросил Севка.

– Были, деточки. И винтовки, и револьверы – всё английские. Из Англии, значит, им богачи оружие поставляли. Все богачи родня между собой. Однако и простые люди друг другу братья. Надо только всем вместе держаться. А кто ты, узбек, русский или австралиец, не надо и знать. Это всё равно.

– Пулемётчиком у красных Аваз Сарагулов был, – сказал Карим. – Он потом на Анзират-апе женился. А тогда ему пятнадцать лет исполнилось, как Гайдару. [11]

11

Аркадий Петрович Гайдар – русский детский писатель, киносценарист. Участник Гражданской и Великой Отечественной войн.

– Хороший джигит был, – прошептали старики в айване.

– Орёл джигит был, – сказал усто. – В двадцать седьмом его баи убили, Анзират вдовой оставили. А в тот раз ему ногу прострелили. Много крови вытекло. Моя жена его лечила. Мы тогда не знали, как у докторов лечатся. Богачи знали, а мы не знали. Жена по-своему лечила. Два дня Аваз в моём доме провёл, а потом поскакал отряд догонять. Пока он у нас лежал, я ему всё вопросы подкидывал: «Всех басмачей поймали?» – «Не всех, ака, самых главных не поймали. Они ещё вчера ушли, своих бросили, собственные шкуры спасали». Я помолчу, а потом опять: «Не знаешь, сынок, налегке они ушли или с ношей?» – «Тайком они ушли, Саид-ака». – «Куда же они пошли?» – «Не иначе как ещё ночью через реку переправились, в Афганистан удрали». Я помолчу, а потом опять: «Скажи, сынок, а человека из жёлтой глины не видели, когда старую крепость воевали?» Он засмеялся и говорит: «Какие-такие жёлтые люди? У нас с белыми война».

Усто замолчал.

– Ещё расскажите! Пожалуйста!

– Что же ещё? Дальше вы всё сами знаете. Революция басмачей побила. Потом фашистов побила. Хорошо жить стало. Так хорошо, деточки, что и умирать не хочется.

– Живите, усто, сто десять лет и не знайте усталости, – громко сказала Тоня-Соня. – А глиняного человека вы больше не видели?

– Не видел, деточки, не видел. Согрешил перед Аллахом, пошёл в старую крепость, в мазар Халида [12] пошёл. В мазаре тот офицер жил. Искал свою статую – не нашёл, нигде не нашёл. Должно, пулями её на мелкие кусочки разбило, а может, басмачи с собой в Афганистан унесли. Красивая статуя была…

12

Мазар – место поклонения, Халид ибн-ал-Валид – выдающийся арабский воин.

История моя на этом кончилась. Рахмат за внимание, как говорят люди в телевизоре, когда кончают рассказывать свои истории.

– Спасибо! Рахмат! – закричали все, кто слушал про глиняного человека. Громче всех кричали ребята. Потом оглянулись, видят: Тони-Сони нет.

Глава V

Суббота – хорошо, воскресенье – лучше! В воскресенье Сева Клюев поехал на раскоп.

Полуторка неслась по ровной светлой ленте шоссе. На гудроне блестели лужи. Когда машина приближалась, они исчезали. Это были не лужи, а обманки, вроде миражей. По обеим сторонам дороги зеленели поля, росли деревья. Потом полоса возделанной земли исчезла, её сменили серо-жёлтые пески.