Друзья, которые всегда со мной
Шрифт:
— Риска? — сказал мой друг. — Был риск. Теперь почти не стало. Ну, относительно, конечно; мина есть мина… Вот, — показал он на собак, — надо сказать спасибо им.
Не случайно воробьи прыгали по минам, купались, чистились около них. Мины-то были разоруженные, трофейные!
— Эти мины, все до единой, нашли наши четвероногие, — пояснил Сергей Александрович.
Право, казалось, мы снова вернулись к тем временам, когда он посвящал меня, начинающего собаковода, в секреты своей профессии. Однако сейчас эти секреты были куда сложнее, они касались жизни тысяч людей, а в целом служили тому, что звалось одним дорогим словом — Победа.
Отступая, стараясь хоть как-то сдержать
Когда начиналось наступление, герои-саперы (их-то я и видел в санитарной машине) проделывали проходы в минных полях, куда устремлялись атакующие колонны — танки, мотопехота. Но оставались миллионы и миллионы мин, которых саперы не успевали снимать. Смерть затаивалась, дожидаясь своего часа… Мины лежали порой под фундаментами домов, в печках, в школьных зданиях, под цехами заводов, на пашне… Ох, какой злобой надо пылать, чтоб класть мину под школу!
Поразительный случай произошел при разминировании Харьковского тракторного завода: собака нашла фугас страшной разрушительной силы, заложенный на глубине трех метров.
Да, но я упустил главное: почему — собака? При чем она?
Послевоенное поколение, вероятно, в кино видело, как ищут мины. Идет солдат со щупом. Щуп — длинный шест, заканчивающийся металлическим кружком. Солдат идет и «щупает», водит кружком над землей. Обнаружилась мина — в наушниках, что на голове солдата, запищит зуммер. Ага, значит, — тут. Теперь, отложив технику в сторону, надо осторожно руками (только руками!) подрыть, раскопать мину, извлечь из земли и либо подорвать где-нибудь в сторонке, либо отправить на склад (взрывчатка может еще послужить).
Торопиться нельзя — враг придумал массу уловок; одно неосторожное прикосновение, и… «Сапер ошибается один раз».
Изнурительно медленная, кропотливая и смертельно опасная работа. Шажок за шажком… сколько можно разминировать за день? А сколько надо? Миллионы, миллионы мин…
— Да это еще не самое важное, — рассказывал Сергей Александрович. — Ведь зуммер срабатывал лишь на металл, на оболочку мины. А немцы стали закладывать мины в деревянной, картонной оболочке, в керамической, стеклянной, соломенной… и вовсе без оболочки… Не видели штампованные мины? В этом случае все технические способы поиска мины оказывались бессильны… Как же быть? А время не ждет! Вот тут-то еще раз пригодились наши собачки. Признаться, в предвоенные годы мы не предусматривали такой службы собаки, по крайней мере, мне неизвестно, — сейчас она одна из основных.
Еще раз пригодилось удивительное обоняние собаки. Собака чует запах взрывчатки в буквальном смысле на три метра под землей. Поиск отнимает минимальное время, а самое драгоценное — он стал почти безопасным. Почти. Случайности, конечно, бывают. Война!
Когда началась дрессировка по минно-розыскной службе, это вызвало огромный интерес — и вполне понятно! В Центральную школу зачастили командиры-фронтовики, общевойсковые и специальных родов войск. Наезжали генералы, маршалы…
— Вот это что? — показал Сергей Александрович на желтую лепешку, напоминающую круг сыра, и, видя, что я затрудняюсь с ответом, сам ответил: — Тоже мина. И это мина. И это… Теперь понимаете, в чем сила собаки, чем мы обязаны ей?
Из дальнейших слов моего друга явствовало, что среди военных собаководов — рядовых, сержантов, старшин — уже немало награжденных орденами и медалями. Есть Герои Советского Союза.
«Охотники за смертью» — как мысленно я назвал их, — они являлись подлинными ревнителями
Ахилл-минер, сын Снукки
Сюрпризы этого дня, однако, еще не кончились.
— Вот они, наши скромные герои, — сказал Сергей Александрович, когда мы пошли вдоль тына, около которого были привязаны собаки. У собак тоже была передышка, и они — кто грелся на солнышке, кто, наоборот, забрался в тень и там лежал, лениво взбрехивая по извечной собачьей привычке. Тут были представители самых разных пород, не только овчарки, хотя они составляли большинство. Некоторые охотничьи, с острым чутьем, проявили себя первоклассными поисковщиками мин.
Сергей Александрович показал на красно-пегую гончую, которая, вырыв себе ямку, теперь отдыхала в ней.
— Мину «гонит», как дичь на охоте. Подходит и уже начинает «догонять», на голос. Знаете, как описана у классиков псовая охота? Ну, совершенно точно! Уже заранее, на расстоянии, голосом оповещает: мина! лови, держи ее! Хотя вообще наши минеры работают молчком, полаивают, лишь когда отойдет вожатый… Не чутье — класс! Ну, а как ты поживаешь, Ахилл? — потрепал Сергей Александрович по курчавой голове крупного, сильно заросшего эрдельтерьера. На фронте щипать некогда, поэтому эрдели и вообще все нуждающиеся в специальном уходе за шерстью ходили в своем натуральном наряде. Пес ласково застучал обрубком хвоста. Я насторожился.
— Как вы его назвали?
— Ахилл…
Неужели?… Нет, нет, это, вероятно, совпадение, хотя кличка Ахилл встречается не часто. Я тоже потянулся к нему, рука сама собой коснулась уха и нащупала шрам. Я вздрогнул: Ахилл — один из скрипунов — он? А почему бы и не быть ему?
Ну, эрдели все, как один, наштампованы, как гайки, не отличишь, особенно, когда не видел долго. Но метка на ухе… И кличка: на «А»! Все щенки первого помета Снукки были наречены на «А»: Ахилл, Аида, Амур, Арс, Аста, Аргон, Альбина…
Скрипуны… Да, так мы их прозвали — детей Снукки. А Джери — добрым дядюшкой, который терпел их озорство и надоедливость. Кажется, лишь на Ахилла он однажды рассердился и цапнул за ухо; остался след — рубец. После того как Ахиллку увезли в другой город, я не имел вестей о нем. Вот когда мы с тобой встретились, Ахилл, рыжий друг мой… (после товарищ, которому я подарил Ахиллку, подтвердил, что с началом войны вручил его армии).
Ахилл, Ахилл… Я не мог оторваться от него. А пес — будто узнал! (все эрдели добрые, приветливые) — продолжал трясти обрубком хвоста, лизался и терся о мои колени. Фронтовая встреча! А может, и вправду узнал? Ведь повествует же миф об Одиссее: когда Одиссей после двадцатилетних странствий вернулся домой, его не узнали даже жена и сын, только старый, полуглухой и полуслепой пес подполз, лизнул и сдох у его ног!..
Я смотрел на Ахилла, а видел всех щенков. Самый короткий век оказался у Амура: он попал под машину (участь, часто постигающая городских собак). На другой день после несчастья ко мне прибежал владелец, весьма популярный в нашем городе артист оперетты, и стал слезно (буквально: слишком живы были еще все обстоятельства гибели Амура) молить — дайте еще щенка.
«Где же я вам возьму? — возражал я ему. — Все давно разошлись, не осталось ни одного». — «Ну, заберите у кого-нибудь, объясните и попросите назад…» — «Да кто же отдаст!» — «Посулите хорошую цену, я готов заплатить сколько угодно!..» Он ушел от меня ни с чем, а спустя некоторое время я узнал, что он все-таки добился своего: у кого-то перекупил щенка эрделя, правда, не из Снуккиной родни, но все равно — эрделя. И этот тоже стал Амуром, Амуром-вторым.