Друзья, любимые и одна большая ужасная вещь. Автобиография Мэттью Перри
Шрифт:
Я так и не задал ей этот вопрос… Я был напуган, или сломлен, или скрючен… Я оставался полностью верен ей все то время, включая последние два года… Два года, в течение которых я по какой-то причине больше не хотел заниматься с ней сексом. Два года, в течение которых никакая парная терапия не могла объяснить, почему я… Я никогда не задавал этого проклятого вопроса… Почему я сейчас смотрю на нее только как на лучшего друга? Да, это мой лучший друг, мой приятель. Я не хотел терять своего лучшего друга, поэтому и тянул два года эту канитель.
Тогда я не понимал, почему у нас закончился секс. Теперь знаю: виной
Но были и другие проблемы. Ее целеустремленность в отношении своей карьеры повлияла на мой тогдашний подход к жизни. А он тогда заключался в том, чтобы почти ничего не делать. Я фактически ушел на пенсию и действительно не думал о том, что когда-нибудь снова буду работать. Я был безумно богат, поэтому просто играл в видеоигры и тусовался сам с собой.
Ну а теперь? Что я буду делать теперь?
Как что? Прилагать усилия!
Для начала я создал телешоу «Мистер Саншайн». Я согласен с теорией о том, что жизнь не пункт назначения, а путешествие. До этого я никогда ничего не писал, так что это было моим первым опытом. Разработать шоу для ТВ-канала о том, о чем вы на самом деле хотите написать, практически невозможно. На этой кухне так много поваров (руководителей и других писателей, которые все время настаивают на том, что и им есть что сказать), что воплотить на экране свое видение могут только такие люди, как Аарон Соркин.
«Мистер Саншайн» строится вокруг моего персонажа, парня по имени Бен Донован, который управляет спортивной ареной в Сан-Диего; мою начальницу играет Эллисон Дженни. Один из главных недостатков Бена — его неспособность общаться с женщинами… И я даже успел пошутить на эту тему после титров фильма: моя продюсерская компания была названа там «Ангедония» (это психическое расстройство в виде потери чувства радости), а на рекламной карточке, которую мы создали, была карикатура, изображающая, как я помираю от скуки на американских горках. Несмотря на то что я вложил в это шоу всего себя, оно имело большой успех только в течение примерно двух недель, а потом все человечество решило, что оно больше не желает его смотреть.
Тем не менее это был очень ценный опыт, потому что я научился делать телешоу с нуля. Это одна из тех вещей, которые могут выглядеть просто, но на самом деле они невероятно сложны и похожи на науки вроде математики или искусство реального разговора с другим человеком. Мне было весело, но это был марафон, а я спринтер. И вообще, быстро превратить трезвого богатого человека, играющего в видеоигры, в невероятно занятого профессионала было не самой удачной идеей. На самом деле шоу быстро одержало победу над моей трезвостью, и в результате я снова сорвался…
Я хотел выйти «На старт» новой передачи… Нет, не так! «На старт!» — так называлось еще одно шоу; оно рассказывало о ведущем спортивной программы, который пытается пережить смерть своей жены. Компания NBC прилагала титанические усилия по продвижению этого шоу (они даже транслировали его во время Олимпиады), так что премьеру этого
Именно там я встретил консультанта по имени Бёртон, который был чем-то похож на магистра Йоду. Бёртон сказал, что мне нравятся драма и хаос вокруг проблем с зависимостью.
— О чем ты говоришь? — сказал я. — Эта история разрушила всю мою жизнь, лишила меня всего хорошего, что у меня было.
Я был очень зол.
Ну а что, если он прав?
Интерлюдия
Карманы
Находясь в палате нью-йоркского лечебного центра, я снова подсел на опиаты. Детокс не срабатывал, организм постоянно требовал наркотиков. Я рассказал об этом и лечащему врачу, и консультанту — да мне особо и не надо было им ничего говорить: я трясся и дергался, и причины этого были совершенно очевидны.
Но они не сделали ни-че-го. Я был потерян. Я был болен. Пришло время брать это дело в свои руки.
Я взял телефон и сделал некоторые приготовления.
Правила пребывания в больнице гласили, что если вы покидали ее здание, то сразу после возвращения должны были сдать анализ мочи. Итак, я вышел на улицу, встретил нужную мне машину, передал человеку немного денег и получил несколько таблеток. Вернувшись в лечебный центр, я направился прямо в ванную, сделал анализ мочи и проглотил три таблетки.
Гениально, да?
Но не тут-то было…
Как только таблетки подействовали и по телу разлился теплый мед, в тот самый момент, когда я перестал дрожать, в дверь палаты постучали.
О фак! Фак, фак, фак!
Вошли консультант и одна из медсестер.
— Нам позвонили и сказали, что за пределами учреждения была совершена сделка с наркотиками, — объявил консультант. — Мне нужно проверить вашу одежду.
Да твою же мать!
— Разве? — сказал я, широко раскрыв глаза от фальшивого удивления. — Да никаких таблеток вы у меня не найдете. Я в порядке, — сказал я, уже понимая, что таблетки у меня найдут, а что касается порядка, то его и близко не было.
Конечно же, таблетки находились у меня в кармане (я сам их туда и положил). Таблетки забрали и сказали, что со мной будут разбираться завтра утром. Это означало, что я буду находиться под их действием еще около четырех часов, но на следующий день меня ждала адская расплата.
На следующий день в 10 часов утра все сильные госпиталя сего собрались в этом ужасном месте в тесный круг. Их вердикт был прост: «Пошел вон!»
— Вы что, меня выгоняете? — сказал я. — Я, бл…ь, не могу поверить своим ушам. Это рехаб для нарков или что? Почему вы все так удивлены, бл…ь, что здесь кто-то закинулся? Я говорил вам двоим, что болен, а вы ни хрена не сделали — какого же хрена я должен был сидеть и ждать неизвестно чего? И пожалуйста, ради бога, сотрите со своих лиц удивление. Да, я наркоман и принимал наркотики!