Друзья по падению
Шрифт:
Следом за этими мыслями приходит страх. Страх потерять её сейчас, когда только обрёл. Я знал, что приложу все свои усилия, чтобы мы смогли поймать этого мудака, который решил, что может присылать Эмили подарки только в офис и фотографировать её без разрешения.
В моих мечтах это всегда делал я: распечатывал её небольшие фотографии, делал небольшие подписи и прятал где-нибудь, чтобы она могла найти. Это бы стало нашей своеобразной игрой.
Я поднялся на локте, стараясь при этом не потревожить мирно спящую Эмили, на лице которой была едва заметная улыбка. Кажется, это будет
Аккуратно выбравшись так, чтобы Эмили не проснулась, я на цыпочках выхожу из спальни, не до конца закрываю за собой дверь, и только после этого быстрыми шагами направляюсь в гостиную. Не зря же я распечатывал эти фотографии.
Включив светильник, я разложил все фотографии на полу, думая, с какой начать. И конечно же мой выбор пал на мою саму первую фотографию Эмили, где она танцует в ночном клубе. Развернув её, я понял, что мне нечем писать. Та-а-ак. Это уже становится проблемой.
Я потратил несколько минут на поиски ручки, потому что надпись карандашом, которых в доме было огромное множество, могла быстро стереться. Наконец найдя обычную синюю ручку (не чёрную, потому что чёрными чернилами писал Хамелеон), я сел обратно на пол, перевернув фотографию.
«В ту ночь ты стала для меня самой соблазнительной девушкой».
И это действительно было так.
Возникло желание даже достать старый фотоаппарат, чтобы делать фотографии более профессионально.
Потратив не больше двадцати минут на подписи, я принялся прятать фотографии по всему дому: в холодильник, в ванной комнате, в карман куртки, под подушку Эмили (которой, кстати, она не пользовалась, потому что спала на мне) и даже решил спрятать вещи между её одеждой, но, открыв, увидел лишь пустые полки.
Она до сих пор не разложила?
Я кинул в её сторону быстрый взгляд, задумываясь над единственным вопросом: она была не уверена насчёт меня или это был какой-то другой её страх?
Мне не хотелось надеяться понапрасну, но я бы хотел, чтобы это был какой-то другой страх.
Эмили до сих пор оставалась для меня самой величайшей тайной. Но я надеялся, что рано или поздно я буду знать о ней всё: почему именно эта песня её любимая, почему она слегка морщит нос каждый раз, когда подставляет лицо под лучи солнца, почему в её сумочке всегда лежат помады двух цветов, а пользуется она блеском для губ со вкусом персика, который лежит в кармане её куртки, почему она хранит все фотографии у себя на ноутбуке, хотя они причиняют ей боль.
Внезапно она заметалась на постели и сдавленно закричала.
Я тут же оказался рядом с ней, прижимая к себе, чтобы она не смогла пораниться. За это я переживал больше всего: на вид Эмили была очень хрупкой, и я всегда боялся причинить её боль каким-нибудь слишком сильным прикосновением. Конечно, я знал, что это никогда не случится, но всё равно опасался этого.
- Пожалуйста, не надо, - хныкающим голосом пробормотала Эмили во сне и попыталась вырваться из моих рук. Я понятия не имел, что делать: отпустить её или наоборот притянуть к себе ближе, поэтому затаил дыхание, ожидая, что же будет дальше. – Пожалуйста, я не хочу.
И вновь сдавленно закричала, а на плече я почувствовал
- Детка, это я, Артур, - прошептал ей на ухо я, в надежде, что это поможет ей успокоиться. И она действительно замерла на какой-то момент, прекращая все свои попытки. – Вот так. Всё хорошо.
Это было меньшее, что я мог для неё сделать. И пусть я знал, что она не винит меня в том, что Адам с ней сделал, но я сам винил себя в этом. Быть может, одной таблеткой меньше, и всё было хорошо. Однако я никогда не мог узнать этого, потому что опоздал, и теперь ей приходилось жить с этими подсознательными страхами, о существовании которых она даже не знала сама.
Пролежав с ней где-то до половины шестого, я вновь аккуратно вылез из кровати, но на этот раз пошёл на кухню. Надо бы приготовить завтрак.
Но на этот раз я поступил умнее и нашёл рецепт в интернете, чтобы не действовать вслепую.
К шести часам, когда зазвонил будильник Эмили, я напёк уже приличную гору оладий и приготовил с собой в дорогу тостов. Ехать нужно было немало, поэтому еда в дороге пригодится. Хотя можно было заехать куда-нибудь в кафе по пути…
Готовка просто помогала мне хотя бы немного успокоиться, потому что я очень сосредотачивался на процессе и все остальные мысли отходили куда-то на второй план. Это было даже лучше, чем курение, потому что каждый раз, когда я курил, в голове всплывало лицо Эмили в клубах дыма, а её тёплые губы были на моих губах, вдыхая этот ядовитый воздух. Чёрт, если бы у меня была такая возможность, я бы действительно курил только так.
- Артур, - немного взволнованный голос Эмили со стороны двери заставил меня резко обернуться.
- Что случилось? – резко спросил я, оглядывая её на предмет повреждений или чего-то ещё, сам даже не знаю, чего. Но Эмили внезапно широко улыбнулась и подняла вверх ладони, показывая мне их на уровне груди.
У меня ушла всего секунда на то, чтобы понять, чем вызвала её радость: руки практически не дрожали. Конечно, они слабо подрагивали, но это была не та сильная дрожь, которая всегда была видна даже невооружённым взглядом.
Я раскрыл объятия, делая один небольшой шаг в её сторону, а Эмили за это время успела преодолеть расстояние всей кухни и влететь в меня практически на всей скорости. Моментально обняв её за талию, я поднял её в воздух, услышал счастливый смех и сам рассмеялся вместе с ней.
Она подняла голову и нашла губами мои губы. Я замер всего на секунду, а затем поцеловал её в ответ, при этом мы оба продолжали улыбаться, как два безумца.
Наверное, в каком-то смысле это действительно было безумием.
Когда Эмили разорвала поцелуй, я прислонился лбом к её лбу и заглянул в глаза цвета океана.
- Спасибо, - тихо прошептала она, чуть отстранилась и поцеловала меня в щёку. – Я… понятия не имею, что бы делала без тебя. Это навсегда будем ты и я.
- В точку, - подтвердил я, не желая выпускать её из объятий, но это было необходимо, если я не хочу спалить наш завтрак. В голове возник отличный вариант, который я тут же решил исполнить: всё ещё прижимая её к себе одной рукой, второй я перевернул оладьи на другую сторону. – Готова к поездке?