Друзья поневоле, или Забавные истории заброшенного дома
Шрифт:
— А ты имеешь представление, как компьютер работает? — начав сердиться, спросил Ворон.
— Он сам думает, — неуверенно ответил Крыс.
— Думает… Примерно, как ты… Да эта железяка сама по себе вообще думать не может. Ты знаешь, как он устроен?
— Ну, — опять неуверенно промямлил Крыс, — наверное, в него искусственная голова вставлена.
— Эх! Своих мозгов нет — чужие не вставишь. Иначе бы тебе тоже дополнительную голову могли приделать с хорошим биохимическим обменом, — чтобы лучше соображала…
Крыс хотел было обидеться, но вместо этого просто сделал вид, что он совершеннейшим образом заскучал. Кок важно прошёлся перед Цыпой и сказал:
— А может,
— Да, было бы неплохо, — поддержал Крыс.
Однако Хомо, посмотрев на Ворона и, по-видимому, начисто перестроившись и забыв о своём увлечении компьютерными играми, загробным голосом насмешливо пропел следующее:
Один чудак компьютер взял,Решив враз поумнеть,Но вместо этого за нимЧасами стал балдеть. Ума добавилось на грош,Хлопот — на много лет,Как очумелый, по ночамОн входит в ИнтернетК чему? Зачем? — Сам не поймёт, —Компьютер засосал,В сети липучей ИнтернетОн начисто пропал.Прощай учёба и друзья,Не мил уже весь свет,Теперь заменит всё и всяЛюбимый Интернет.— А всё равно, компьютер компьютером, а любовь всегда была и будет важнее всего на свете. Она правит всем и всеми, — презрительно фыркнув, промолвила Мура.
Ворон поддержал Муру:
— Ну, что ж. Конечно, сильнее всего страх правит всем живым, так что даже религии запугивают верующих днём страшного суда, но и любовь важна.
Кок важно молчал, но сказать ничего существенного не мог.
— А вообще-то, все они чокнутые, — без царицы в голове, — нарушил молчание Хомо.
— А кто это чокнутые? Я, например, нормальный, — засуетился Крыс. — А ты, Хомо, нормальный?
— Не знаю… Надеюсь, да… Слава богу, пузыри пока не пускаю. Впрочем, знаешь, Крыс, какие самые распространённые и скрытые болезни, особенно, среди людей?
— Знаю. Ворон говорил, что это подагра и «моментум в море» от холеры и чумы.
— Нет, Крыс! — возразил Ворон. — По моим наблюдениям, самые распространённые болезни — это психические недуги. Хотя человек и самое стадное животное, тем не менее, люди, вообще, — хоть всем скопом, хоть по отдельности, — очень психически неустойчивы. Они — не то, что твой тупой компьютер. Поэтому-то человечеству и нужны вожди и шаманы, — люди без них не могут. Ты посмотри вокруг: никогда и не угадаешь, что у кого на уме. Я уж не говорю о наркоманах, маньяках, фанатах, фанатиках и террористах… А многие и без этого ходят, как зомби, — хуже зациклившегося компьютера. Сплошные жизнефреники. И всё лишь трендят про какие-то там бредущие куда-то поколения, а сами всю планету заплевали… Нету у них планетарного сознания. Ну, ничего! Природа и время ещё возьмутся за двуногих, — понаделают спидо-озоновых дырок в их генах и головах… Кстати, ты, Крыс, тоже сходил бы к психоаналитику, как все, якобы ещё нормальные, люди, — вреда не будет… Да и вообще, хватит дурака валять, — займись-ка лучше трудошизотерапией. Помоги-ка Цыпе ужин приготовить.
— Ты, Ворон, — насмешник,
— А ну их, Хомо. Пойду-ка я да пожую пока гречки перед ужином. Пускай Ворон обо всём этом поразмышляет, — ему делать нечего, он уже давно международный пенсионер.
— Кстати, Ворон! Ты бы лучше подал прошение в Британский парламент, чтобы тебя поставили на государственное обеспечение, как тех шестерых воронов, которых ежедневно кормят в королевском Тауэре с одиннадцатого века. По преданью, Британская империя не развалится до тех пор, пока в Тауэре находятся эти вороны. Говорят, что их предки Тауэр от разграбления спасли, разбудив своими криками охрану. Ты бы им подошёл, — сказал совершенно серьёзно Хомо.
— Теперь много всяких бездельников на государственном обеспечении, хотя они никого ни от чего не спасли, да и не спасут. Так что, обойдусь, — презрительно каркнул Ворон.
В этот момент на пороге появилась Цыпа и энергично позвала всех к ужину:
— Всему своё время, хватит разглагольствовать и витать в облаках, спускайтесь с небес, — из вашего интернетного компьютера готовая пицца на стол всё равно не выедет, а вот у меня уже всё готово.
Никто не стал спорить. Последовавшие за этим пиршество, розыгрыши и танцы мало чем отличались от всеобщего загула два дня назад.
Решив, в дополнение ко всему прочему, расширить программу вечера, Хомо начал демонстрировать своё искусство езды на велосипеде, — причём даже на одном заднем колесе. Лавры Хомо не дали покоя Коку, который тоже попытался было взгромоздиться на велосипед, и, ко всеобщему злорадному ликованию, грохнулся наземь, едва не разбив свои драгоценные часы. Цыпа обозвала Кока старым дураком и посоветовала впредь обращаться с вещами бережно, — как положено приличным людям, а тем более, мужьям таких достойных женщин, как она.
Было уже далеко за полночь, когда все угомонились, и ночная тишина нависла над городом, его окрестностями и их заброшенным, пусть и запущенным, но таким уютным для них домом. Настроение у всех было приподнятое. Все уже и думать позабыли о смутивших их покой встречах со старыми хозяевами, и жизнь снова улыбалась им, и впереди светили радужные перспективы весёлого и беззаботного существования.
История шестая
Автомобилисты
Эх, не хотят люди жить спокойно. Вот и наши друзья туда же. По крайней мере, некоторые из них. Вроде бы всё уже наладилось, капиталы были откопаны, закупка продуктов шла исправно, можно было бы и поспать подольше и пожить подольше без особых хлопот. Так нет! Человек всё время сам себе ищет заботы и беспокойства и, что самое главное, очень успешно и даже талантливо находит их и другим тоже.
Окрылённый недавним визитом в антикварную лавку и покупкой несравненного «велика», Хомо, как всегда, не мог угомониться. В голову ему засела очередная бредовая идейка. Хомо, как некоторые великие диктаторы, которые, будучи достаточно мало образованными, искренне и фанатично верят в единственность, непогрешимость и истинность своих идей, и поэтому имеют несносную привычку самим единогласно решать всё за всех, тоже решил разом осчастливить всех своих домочадцев. Он надумал купить подержанную автомашину, чтобы все могли поехать на ней в какую-нибудь светлую розовую даль.