Друзья с тобой: Повести
Шрифт:
Максим не шел. Симочка не могла больше томиться в неведении и предложила матери сходить вместе к Горевым. Может, Федя с отцом пришли.
Мать с сомнением покачала головой, но пойти согласилась. Они оделись и вышли из дому. Пороша с воем кинулась им в лицо, ветер злобно рванул Симочку за пальто. Она взяла мать за руку и смело шагнула во вьюжную тьму.
Дома у Горевых их встретила Тамара Аркадьевна. Она была одна и очень обрадовалась гостьям, упросила раздеться, пройти в комнаты. Мать рассказала ей, что Федя на вокзале, что Николай Егорович
«Плачь, плачь! — с неприязнью думала Симочка. — Это все из-за тебя!»
Время шло. Никто не приходил. Тамара Аркадьевна тревожно советовалась с матерью: не поехать ли ей тоже на вокзал?
— Разъедетесь, — уверенно сказала мать, -Вы — туда, они — сюда.
Тамара Аркадьевна предложила гостьям чаю. Но Симочке ясно было, что делает она это из вежливости: даже не дослушав отказа матери, опять отошла к окну.
Звонок раздался неожиданно. Тамара Аркадьевна вздрогнула, растерянно взглянула на мать, а та уже спешила открыть дверь. В переднюю занесенная снегом вошла Анна Васильевна. Она не удивилась, увидав Серафиму и ее мать.
— Нашелся? — спросила учительница вместо приветствия.
Тамара Аркадьевна кивнула и передала рассказ матери. Симочка отряхивала Анну Васильевну от снега и хорошо видела, как она помрачнела. И когда ее строгие глаза с явным осуждением остановились на Тамаре Аркадьевне, Симочке показалось, что та сейчас расплачется.
Но никто не расплакался. Анна Васильевна сказала:
— Что ж стоять да у моря погоды ждать! Пойду им навстречу.
— В такую метель? Да вы их и не найдете. Они могут трамваем, могут троллейбусом… — несмело возразила Тамара Аркадьевна.
Но учительница все равно пошла. В дверях она вдруг повернулась.
— Я к вам еще приду, — сказала она Тамаре Аркадьевне. — Завтра.
Симочка с матерью пошли вместе с Анной Васильевной. Метель утихала. Лишь время от времени ветер, набравшись сил, дунет, поднимет снежную пыль, бросит в лицо прохожим и сникнет. На темно-синее небо из-за облаков медленно выплывала тусклая луна.
Около дома они увидели Максима.
— Федор нашелся! — крикнул он еще издали. Тут же на улице Максим подробно рассказал, как увидел Федю на площадке вагона.
Максим бежал по перрону от вагона к вагону, поспешно разглядывая пассажиров в окнах, в тамбурах. Он пробежал уже половину состава, как поезд тронулся. Максим остановился, отчаявшись найти Федю, провожая глазами проходившие мимо вагоны. Улыбались за окнами проплывавших вагонов дети. Вытирала глаза платочком девушка, стоявшая на верхней ступеньке одного из вагонов, а парень бежал рядом и махал ей шапкой. В ту секунду, когда шестой вагон поравнялся с Максимом, за плечом проводника мелькнуло Федино заплаканное лицо.
— Федор! —
Федя его не слышал. Максим сразу отстал — поезд набирал ход. Тяжело дыша, Максим оглянулся, в отчаянии закричал:
— Николай Егорович! Да где же вы?!
— Здесь я, — отозвался Горев, выбегая из темноты.
— Федор уехал! Он в шестом вагоне. Я видел!
Последние слова Максим крикнул Гореву в спину. Мимо проходил последний вагон. Горев на ходу вскочил в него.
Все обрадовались, заставили Максима повторить свой рассказ, а потом пошли провожать Анну Васильевну. Симочка все время твердила:
— Теперь уж он найдется. Обязательно найдется!
В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ
Наконец-то в южный город пожаловала северная метелица! Со свистом пролетела она по улицам, закручивая за собой снежные вихри, накидала белых хлопьев на деревья и крыши, завалила город снегом и умчалась прочь.
На улицах стало тихо и светло от высоких сугробов, от горевших в темном небе ясных зимних звезд.
Чем не северная зима?
Но опоздала метелица порадовать Федю. Стоит он, одинокий и печальный, на перроне, ждет скорый поезд, что повезет его к бабушке. Хранит он в красной варежке билет в шестой вагон и думает, думает… И о бабушке, и об отце, который разлюбил его, и о Симочке, и о Лешке…
Остановился у перрона поезд с ярко освещенными окнами. В нем тепло и уютно. А Федя что-то замерз. Едут в поезде счастливые люди. Весело выглядывают они из светлых окон, спрыгивают с подножек и бегут к киоскам и буфету.
А Феде совсем невесело.
К шестому вагону подошел Федя с опасением: ну, как не впустит его проводник в вагон? Что тогда делать Феде? Он приподнимается на носках, чтобы казаться выше, и вспоминаются ему бабушкины слова: «Богатырь ты, Федюшка». Но проводнику Федя не кажется богатырем.
— Ты с кем? — спрашивает он строго и приподнимает фонарь, чтобы лучше рассмотреть маленького пассажира.
Федя молчит. И вдруг:
— И ты здесь?
Женщина в теплом платке улыбается ему. И он улыбается ей, как доброй знакомой. Это она помогла Феде купить билет на поезд дальнего следования.
Проводник уже не смотрит на Федю подозрительно. Он возвращает ему билет и пропускает в вагон.
Федя сел к окну в полутемном купе. Он уже не знает, чего ему больше хочется: ехать на Север или вернуться домой к отцу.
Неприятно, пронзительно прогудел паровоз. Поезд тронулся.
— Поехали, — сказала женщина, снимая теплый платок. — Ну, в добрый час!
«Поехали! — тоскливо сжалось Федино сердце. — Папа, как же я без тебя? Как же ты без меня?»
И вдруг, неожиданно для себя, Федя кинулся к выходу, перепрыгивая через чемоданы, корзины, свертки, еще не убранные пассажирами из узкого вагонного прохода. Он выскочил в тамбур, хотел спрыгнуть на перрон, но на подножке вагона стоял проводник с фонарем в руках.