Друзья в небе
Шрифт:
Возвращаясь с одной из воздушных разведок, машина попала в густой туман. Точно мягкая вата, он заполнил необозримые океанские пространства. Лететь дальше было невозможно. Тогда Бабушкин вернулся к тому месту, где начиналась туманная завеса, выбрал большую крепкую льдину и спустился на нее.
Радиосвязь оборвалась, и все очень беспокоились за судьбу летчиков.
Туман рассеялся через двадцать восемь часов. Засветлела первая голубая полоска неба. Самолет поднялся и спустя сорок пять минут подрулил к борту «Малыгина».
Завидев самолет, все участники экспедиции спрыгнули па лед, чтобы встретить летчиков:
— Что случилось с вами?
Бабушкин
— Да ничего не случилось. Сидели на льдине и ждали погоды.
Погода все время стояла ужасная. За тридцать три дня плавания «Малыгина» лишь неделю была летная погода.
Бабушкин старался использовать для полета каждый светлый час.
Однажды туман заставил летчика сесть на небольшую льдину. Начался шторм. Льдина трещала. На края ее заползали огромные торосы. Каждую минуту можно было ждать катастрофы.
Бабушкин и Грошев, понимая всю опасность, держали самолет наготове и то и дело переводили машину в безопасное место. Лед треснул возле лыжи самолета. Еще минута, и он провалился бы. Бабушкин успел вовремя отвести машину от трещины.
В напряженной борьбе провели летчики пять суток на разламывающейся льдине.
Другой раз, когда они забрались в кабину, чтобы хоть немного согреться, Бабушкин увидел белого медведя у самого хвоста самолета. Зверь обнюхивал машину. Летчик приоткрыл дверцу и из винтовки в упор выстрелил в медведя. Пожалуй, это был единственный случай, когда прямо из самолета стреляли по медведю. Тотчас освежевали зверя, запаслись свежим мясом, а шкуру бросили в прорубь, чтобы запах крови не привлек других медведей. Но они все же приходили и с любопытством осматривали диковинку. Их не убивали, а только пугали, пуская ракеты.
Наконец подвижка льдов кончилась, туман ушел, и появилась возможность лететь…
Пятнадцать раз летал Бабушкин над льдами Арктики, разыскивая экипаж «Италии».
«…Люди говорят, что летать там, где пролетал мой самолет, садиться на плавучие льдины и стартовать с дрейфующего льда — сплошное безумие, — писал М. С. Бабушкин после экспедиции на «Малыгине». — …Я беру па себя смелость утверждать: полеты в Арктике возможны, и ничто не может доставить летчику больше радости и удовлетворения».
Когда льды свирепого Чукотского моря раздавили пароход «Челюскин» и на льду осталось сто четыре человека, среди них был и Михаил Сергеевич Бабушкин… Спасение челюскинцев приближалось к концу, и Бабушкин на своем самолете-амфибии сумел прилететь самостоятельно па Большую землю, в Ванкарем. Самолет был связан веревками, мотор еле работал. Только огромный опыт и решительность Бабушкина дали ему возможность добраться до Ванкарема.
Перепет через полюс
…Отчетливо помню Щелковский аэродром близ Москвы в солнечный день 12 августа 1937 года. Мы приехали проводить товарищей в дальний путь.
Совсем недавно завершился трансарктический перелет В. Чкалова, А. Белякова и Г. Байдукова Москва — Северный полюс — США.
Не прошло и месяца, как М. Громов, С. Данилин и А. Юмашев, пробиваясь сквозь туманы, борясь с циклонами, уверенно правели краснокрылый самолет из Советской столицы через центр Арктики до Сан-Диего, вблизи границы США и Мексики. Многие иностранные исследователи заявили, что после этого блестящего перелета «Арктика не представляет больше огромного таинственного пятна па земном шаре».
И вот теперь на север уходит четырехмоторный гигант, на борту которого
Огромный самолет уже вырулил на взлетную полосу. Эту «бетонку» журналисты прозвали «дорогой героев», и она считалась очень «везучей». Отсюда брали старт Чкалов, Громов, Коккинаки. Около машины — отлетающие и часть провожающих. Вот высокий и стройный командир корабля — Леваневский. Он совершенно спокоен и, видимо, уверен в себе и своих товарищах. Рядом — широкоплечий человек с открытым мужественным лицом. Это — второй пилот Николай Георгиевич Кастанаев, летчик, установивший международный рекорд дальности полета с грузом в пять тонн… В последние годы он работал испы-тателем и дал путевку в жизнь десяткам новых самолетов. Тут же несколько озабоченный бортмеханик Георгии Тимофеевич Побежимов — неутомимый труженик, скромный и молчаливый человек, очень похожий в этом отношении на своего друга Молокова, с которым долгое время летал в Арктике. На Севере часто бывал и штурман Виктор Иванович Левченко — мастер вождения самолетов по неизведанным трассам. Других участников перелета — бортмеханика Николая Николаевича Годовикова и радиста Николая Яковлевича Галковского, я лично не знал, хотя слышал о них много хорошего.
Лучшие пилоты Москвы аплодировали безукоризненному старту воздушного корабля.
Вначале полет проходил благополучно. На следующий день в 13 часов 40 минут с борта Н-209 пришла радиограмма:
«Пролетаем Северный полюс. Достался он лам трудно. Начиная с середины Баренцева моря, все время мощная облачность. Высота 6000 метров. Температура — 35 градусов. Стекла покрыты изморозью. Встречный ветер местами 100 километров в час».
Чуть позднее Леваневский сообщил, что работают только три мотора, летчики испытывают большие трудности и пробиваются сквозь густую облачность.
Затем пришла тревожная радиограмма о том, что Леваневский снизил высоту полета до четырех тысяч метров, машина попала в сплошную облачность. Стало ясно, что может начаться обледенение.
13 августа в 17 часов 53 минуты радиостанция на мысе Шмидта уловила слова, переданные радистом Н-209: «Как меня слышите? Ждите…» После чего в эфире воцарилась тревожная тишина.
Она больше не нарушалась.
Где произошла катастрофа? В том, что случилось несчастье, сомнений быть не могло.
…После того как радиосвязь с самолетом Н-209 нарушилась, начальника Главсевморпути О. Ю. Шмидта, начальника полярной авиации М. И. Шевелева, штурмана И. Т. Спирина, летчика В. С. Молокова и меня вызвали на срочное совещание в Кремль.
25 августа три самолета под управлением Молокова, Алексеева и моим вылетели из Москвы в Архангельск и дальше на остров Рудольфа,
На Рудольфе была только одна пара самолетных лыж, завезенная еще в прошлом году ледоколом. Тяжело нагруженную машину на колесах с земли, покрытой глубоким снегом, не поднимешь. Пробовали ничего не получалось. Посоветовались и решили, что в район полюса пойдет пока один флагманский самолет, мой.
Вскоре все было готово к отлету на полюс, кроме… погоды. Много дней прошло в томительном ожидании. Ночи становились длиннее и темнее. Солнце показывалось все ряже. Скоро оно совсем распрощается с нами и спрячется на долгую полярную ночь. Несмотря на то что день катастрофически уменьшался, мы вынуждены откладывать старт.