Друзья в небе
Шрифт:
Летчик открыл дверцу кабины, а Кривоногов расчехлил моторы. Но через секунду Девятаев выпрыгнул обратно. На нем лица не было.
— На самолете нет аккумуляторов. Мотор нельзя завести!
Но на этот раз повезло. Недалеко от самолета стояла тележка с вспомогательными аккумуляторами.
— Ура! Есть искра! — радостно воскликнул Девятаев и отдал команду: — Размаскировывай!
Обычно узники не спеша снимали маскировочную сетку с самолета, а сейчас сорвали ее в считанные секунды. И вот уже взревели сначала левый, а потом и правый моторы. Кривоногов
Девятаев вырулил на взлетную площадку. Стартер, ничего не подозревая, пустил ракету, дал разрешение на взлет. Самолет все быстрее и быстрее мчался по бетонке. Десять советских человек, уже чувствуя себя свободными, грянули песню, слова которой им были знакомы и любимы с детства и являлись как бы символом их уже недалекой Родины, которой ни помыслами, ни делами не изменили они в тяжелой неволе:
Вставай, проклятьем заклейменный Весь мир голодных и рабов…Но… рано было петь. Вот уже кончились последние метры взлетной полосы, впереди — море, а самолет не взлетел. Песня оборвалась.
Девятаев сбавил газ и так круто развернул «хейнкель» в обратном направлении, что его правая плоскость скользнула по грунту.
Гитлеровцы, бежавшие к самолету, в страхе расступились перед несущимся прямо на них бомбардировщиком.
Девятаев снова поставил самолет на взлетную полосу, дал полный газ и отпустил тормоза. Толчок, второй, третий, и тяжелая машина повисла в воздухе, быстро набирая высоту.
Это был, кажется, единственный в истории авиации случай, когда не один пилот, а трое сразу держали в руках штурвал машины. Летчик был настолько истощен, что у него не хватало сил удержать самолет в горизонтальном положении. Появилась опасность свалиться в «штопор». Девятаев позвал друзей на помощь. Они так усердно схватились за штурвал, что самолет, клюнув носом, стал снижаться.
— Не жмите так резко, помогайте слегка, — попросил летчик.
Самолет выровнялся. И так весь полет шесть рук лежали на штурвале…
Михаил Петрович Девятаев — великолепный рассказчик. Он говорит темпераментно, с юмором, часто и с большим успехом выступает по путевкам Общества по распространению политических и научных знаний в школах и воинских частях, в рабочих клубах и вузовских аудиториях. Затаив дыхание, молодежь слушает его взволнованный рассказ о небывалом полете на свободу. Красочно повествует летчик о том, как за ними гнался истребитель «фокке-вульф» и как он скрылся от преследователя, прижавшись к нижней кромке облаков, как, ориентируясь по солнцу, выбирал маршрут полета — сначала над морем к берегам Швеции, а потом, обнаружив, что в баках много горючего, развернулся на 180 градусов и взял курс прямо на Москву, как при перелете через линию фронта советские зенитчики обстреляли бомбардировщик с гитлеровскими опознавательными знаками (стреляли они метко, в машине было семь пробоин). Кругом
Девятаев приказал своим помощникам:
— Отпустите штурвал!
Самолет плюхнулся и «на брюхе» заскользил по талой земле.
Навстречу бегущим советским автоматчикам, к их несказанному удивлению, из самолета со свастикой на фюзеляже вышли десять страшно исхудавших людей в полосатой одежде и в бескозырках без ленточек на головах.
Они со слезами радости на глазах кричали:
— Братья! Свои!
Вскоре все были вымыты в бане, переодеты и впервые за много месяцев накормлены досыта.
Михаил Девятаев пошел еще раз взглянуть на самолет. Ои вошел в него узником, приговоренным к смерти, а вышел свободным советским человеком. На борту самолета черными крупными цифрами был выведен его номер «13013».
Вот тебе и несчастливое число!
Самолет приземлился в районе города Вольденберг, километрах в восьми за линией фронта.
…Девятаев после демобилизации вернулся в Казань, откуда ушел на фронт. Здесь его ждала жена — Фаузия.
Казань была дорога Девятаеву и потому, что здесь он провел юношеские годы, кончил речной техникум, в аэроклубе совершил свой первый самостоятельный полет.
Золотая медаль Героя
Высокий патриотизм Девятаева, его преданность Родине, его гордость советского воина были подтверждены даже… врагами, Михаил Петрович бережно хранит перевод протокола № 211 от 27 июля 1944 года, случайно захваченного нашими войсками у гитлеровцев. В нем со стенографической точностью зафиксировано, как фашистский офицер допрашивал пленного советского летчика.
— Вы русский? — был первый вопрос.
— Нет, я — мордвин, — ответил Девятаев.
— Я не знаю такой национальности.
— Мало ли чего вы не знаете о Советской стране!
На вопрос, сколько боевых вылетов на его счету, — летчик с гордостью ответил:
— Сто!
— Почему вы упираетесь? Ведь мы все равно победим.
— Как же вы победите, если отступаете?
— У нас изготовлено новое оружие, перед которым русским войскам не устоять.
— Советский Союз теперь намного обогнал Германию в массовом производстве современного вооружения, особенно самолетов и танков… Так что Германия неминуемо будет побеждена превосходством русского вооружения.
Рассказы о смелом полете на свободу Михаила Девятаева и его товарищей появились на страницах газет. О необычном подвиге заговорила вся Советская страна. Старшему лейтенанту М. П. Девятаеву было присвоено звание Героя Советского Союза.
В то время Михаил Петрович, добавивший к диплому капитана речного флота свидетельство об окончании курсов судовых механиков, водил служебный катер в Казанском порту.
— Это была служба как служба, особой радости она не приносила, — вспоминает бывший летчик.