Дрянной учитель
Шрифт:
Томас берет салфетку и наклоняется над столом.
— Черт, давай помогу.
Он промокает ткань на мне, но я выхватываю ее и сама вытираю одежду.
— У меня есть руки. Я сама справлюсь. Спасибо.
— Без проблем. Нам, правда, не обязательно говорить о твоих родителях. Просто расскажи мне что-нибудь еще.
Грязная салфетка летит на стол.
— Что рассказать? Я — задрот, любящий единорогов и радугу, предпочитающий громкую музыку разговорам с людьми, а также любящий яркие цвета и все, что отвлекает.
— Пока эти мальчики не трогают тебя, развлекайся.
— Серьезно? — Я ерзаю на месте. — Потому что могу поклясться, что не принадлежу никому, поэтому мальчики могут трогать меня везде, где хотят, и я с удовольствием позволю им.
Он сужает глаза.
— Не играй со мной в грязные игры, Хейли. Я не тот, кого стоит дразнить.
— О, а я та?
— Чем ты так расстроена? Вопросом о твоих родителях? В нем все дело, верно?
У меня нос дергается от раздражения. Он действительно толкает меня сейчас.
— Или потому, что я никогда не говорил, что ты моя?
Томас тянется рукой в карман.
Штуковина внутри меня начинает вибрировать.
Я визжу.
Все оборачиваются.
Томас прижимает палец к своим губам и указывает мне молчать.
— Ни звука.
— Что за хрень? — говорю я.
— Тсс… не так громко. Ты же не хочешь, чтобы все здесь узнали, что ты сидишь с анальной пробкой в заднице, не так ли? — шепчет он.
— Эта штуковина вибрирует? О, Боже мой. — Мои зрачки расширяются, а затем я рычу: — Это делаешь ты.
— Да, я. Мне нужно донести свою точку зрения.
— Какую точку? — Я содрогаюсь и стискиваю ноги от вибрации, которая проносится по всему моему телу, вызывая восхитительную пульсацию.
Блядь. Как я должна сконцентрироваться на разговоре? Как мне есть эту чертову оленину, если я не могу поднять сраную вилку, чтобы она не дрожала?
— Ты — моя, Хейли. Неважно, что ты думаешь по этому поводу. Когда я говорю, что ты моя, ты полностью моя. Никто, и я повторяю, никто не прикоснется к тебе. Я не делюсь тем, что принадлежит мне.
— Я не принадлежу…
— Ты принадлежала мне с момента, когда я сунул язык в твою киску, и ты это знаешь, — тихо рычит он. — Думаешь, я играю, да? А вот и нет. Возможно, я не хочу определять, какого черта мы здесь делаем, но это не делает меня менее жадным ублюдком. И я чертовски жадный, когда дело доходит до тебя. У меня есть одна проблема, которую я готов признать сейчас — я думаю о тебе каждую чертову секунду, хочу засунуть свой язык в твою киску, а затем и член, пока не услышу, как ты станешь кричать мое имя. Я также, наконец, смирился с тем, что я ревнивый придурок, и тебе не понравится моя ревность, Хейли,
У меня ступор.
Я даже не знаю, что сказать.
Совершенно напрочь потеряла дар речи.
И даже не знаю, стоит ли мне воспринимать сказанное как комплимент или как угрозу.
Судя по ощущениям между ног, думаю, в любом случае будет хорошо.
Не то чтобы у меня все еще был выбор в этом вопросе. Чем больше Томас говорит, тем больше я хочу, чтобы он заткнулся и поцеловал меня.
Теперь я знаю, что имеет в виду Лесли, когда говорит об альфа-мужчинах. Да он их главарь.
— Ты все поняла, Хейли?
— Хм… да? Кажется? — отвечаю, облизывая губы от чувства наполненности в заднице, которую я внезапно очень отчетливо чувствую, учитывая, что мы находимся в ресторане.
Интенсивность вибрации возрастает, заставляя меня извиваться на месте
— Не. Достаточно. Хорошо, — рычит он. — Скажи мне точно, что не будешь делать.
— Я не буду соблазнять парней или позволять кому-либо еще трогать меня.
— А также?
— Я принадлежу тебе, хотя мы не встречаемся.
— Именно так. И когда я попрошу тебя рассказать мне что-либо, ты расскажешь.
— Хорошо, да, — шепчу я, тяжело дыша через рот, чтобы справиться с возросшим удовольствием, которое чувствую внизу. Будь он проклят. Чувствовать подобное в ресторане так неправильно.
— Да, что? — Он достает из кармана предмет и показывает мне. — Или хочешь, чтобы я повысил уровень?
— Да, сэр! — говорю я немного громче, чем предполагалось, заставляя людей повернуться.
Томас злобно улыбается.
— Хорошо.
Вибрация снижается, но не исчезает полностью.
— Зачем ты это делаешь? — бормочу я. — Мы же, мать твою, в ресторане.
— Мне все равно, где мы. Я доставляю тебе удовольствие когда захочу и где захочу. Потому что давай посмотрим правде в глаза, это не было настоящим наказанием, не так ли? Говори правду, — протягивает Томас, кладя предмет на стол для полного моего обозрения. Черт, это похоже на давление. Как будто Томас знает, что владеет мной или что-то вроде того. Конечно, владеет. Я тоже это знаю. Просто хотела бы того же.
Вздыхаю и поправляю платье, пытаясь вернуть то, что осталось от моего самоконтроля.
— Да, сэр… мне это нравится.
— Хм... вот это моя хорошая девочка.
Такие простые слова… они что-то делают со мной.
Особенно часть про «моя».
От этого слова в моем животе появляется трепет.
Томас поднимает вилку и съедает еще несколько кусочков, прежде чем снова положить ее. Затем смотрит на меня, на мою тарелку и вилку и указывает:
— Ты закончила?
Киваю, стараясь вести себя как можно более обыденно, пока моя задница горит огнем.