Дуб тоже может обидеться

Рус

– Все! Похоже каюк, - пробормотал Отто, хватаясь за нож.
– От этого хрен убежишь...

Пес, для которого повар по вполне объяснимым причинам был самым любимым другом, свирепо скалил зубы. Поджарое туловище с короткой черной шерстью, словно парадный мундир у эсесовцев, было перетянуто светлыми шнурами. Около головы шнуры заканчивались крошечными отростками, которые ныряли в ушные раковины.

– Аминь, - успел только сказать Отто, как пес бросился на него.

...

Лес ни на кого не обижался, не старался кому-то отомстить или навредить... Нет, ни в коем случае! Он лишь действовал, как действует живой организм, когда в него попадает чужеродная ткань... Он просто осуществляет действие...

Солдаты умирали в избах даже не проснувшись. Мирно посапывая во сне, оглушительно выдавая храпака, они просто не успевали проснутся... Сотни корней вырывались из земляных полов и рвали человеческие тела на части.

28

Старшина не спал уже вторые сутки. Какая-то неосозная тревожность душила его, заставляя выделять в кровь адреналин в убийственных дозах.

– Помните, я просил вас ничего не говорить о Лесе остальным?
– угрюмым голосом спросил он у своих “старичков”, с трудом забившихся к нему в шалаш.
– Что-то хреново мне? Чую я что-то плохое...

Странно было такое слышать от кряжистого мужика с длинной бородищей и кулаками, больше похожими на набалдашники для кувалд. Однако, чувствовало, что разговор был серьезным. Старшина внимательно смотрел на товарищей.

– А в чем тревога-то?
– не выдержал один из бойцов, сидевший справа.
– Вроде дела идут нормально... С едой проблем нет. Крыша над головами есть. Может скоро связь с нашими наладим, да и, командир, Лес же с нами.

Промолчав немного, Голованко выдал:

– Вот о нем-то я и беспокоюсь больше всего... Леший его задери! Все знают кого Серега недавно приволок со стороны села? Бабу с ребенком... Воот! Если не слышали, что она гутарит, то расскажу.

Он развязал мешочек и достал понюшку табаку. Потом легким движение насыпал его в приготовленный заранее листочек и скрутил.

– Тут недалече, - начал он, задымив самокруткой.
– Женщина с дитем чуть в яму не угодили. Серега говорит, что трещина сама собой шла по земле (кивок в сторону сидевшего рядом партизана).

– Точно, точно, - очнулся тот, ковыряя в своих ногтях.
– Идет себе и идет ровно на них, а потом раз и в стороны... Я потом посмотрел. Яма глубоченная. Хрен ее перескочишь! Первый раз такое видел!

– Ой не спроста все это, - чуть не по бабьи запричитал старшина.
– Леший его задери! Да и Андрюху толком то не слышно и не видно. Так, братцы... Давайте-ка вспоминайте, кто и что за последние пару дней видел или слышал странного... Надо покумекать хорошо! А то,

чую, что-то плохое идет...

Случай с поварихой всплыл в самую первую очередь.

– Помню, помню..., - пробормотал Голованко, отмахиваясь от говорившего.
– Шла с ведрами, увидела что-то и начала орать, как резанная... Что там было, хрен его знает? Знаете же эти бабские росказни. О каком-то человечке орала. Говорит, прыгал и бегал! Ладно, еще что?

Вдруг один из бойцов полез за пазуху и что-то вытянул на свет.

– Вот, сегодня только нашел у дерева, - проговрил он, вытягивая ладонь.
– Сначала хотел выкинуть, а потом решил ребятишкам отдать.

Между пальцами лежал совершенно обычный патрон от советской винтовки. Золотистые бока, острая головка, четкий ободок – все было обычным, кроме... Само тельце патрона было пронизано крошечными, с игольное ушко, отверстиями, из которых вылезали вездесущие корни.

– Вот это уже интереснее, - начал вертеть в руках эту мохнато-блестящую штуку командир.
– Чтобы мне провалится на этом самом месте! Какая тонкая работа! ... Черт! К какому лешему работа! Ты, Микола, где его, говоришь, добыл? Там точно больше ничего не было? Можа еще пойти поглядеть?!

– Да, нет, командир, - отрицательно качнул головой боец.
– Я там все сам на карачках пролазил... Думал ведь наши кто балуются! Может из ребятни кто-нибудь?

– Шибко тонкая работа, - проговорил в раздумье старшина, и так и эдак вертя патрон.
– Нет, не они это! Тут что-то другое! Так, что еще есть странного?!

Собравшиеся, затягиваясь самокрутками, помалкивали.

– Тогда я добавлю чутка, - заговорил Голованко, устраиваясь по удобнее.
– Вещи у людей пропадать стали... Все мелочи конечно. Я поэтому больно шум поднимать не стал... Кто-то тащит всякую мелочь! Ну там гривенник, заколку, кружку, вот смотрю патрон... Не ясно кому это все нужно? Что думаете?

– Точно ведь, зеркальце у меня кто-то тиснул третьего дня, - вдруг вспомнил Сергей, почесав голову.
– Я когда заметил, еще подумал, что ребетня балуется... Ну, думаю, хрен с ней! Что мне жалко что ли!

– Так..., - протянул командир, вновь окидывая всех напряженным взглядом.
– У нас определенно проблемы! Пока, конечно, непонятно, что это за проблемы и с кем... Но определенно они у нас есть! Черт!

– Черт! Бред какой-то!
– дернулся оди из партизан.
– Война идет, люди гибнут, а мы тут какие-то булавки ищем! Не стыдно, товарищи? Не пора ли бить фашистов? Или под женскими юбками лучше, теплее, веселее, да и приятнее?! А?!

Все, за исключением старшины, виновато опустили глаза. В воздухе повисло молчание.