Дуб тоже может обидеться

Рус

– Ладно, наука, хватит, - Смирнов, наконец-то спрыгнул с танка и что-то спрятал на груди.
– Пора идти! Абай, вперед!

– Но, товарищ капитан, товарищ капитан, вы должны что-то сделать, - врач вцепился в него как клещ.
– Вы просто не понимаете, что это такое?!
– он тряс куском продырявленного металла.
– Это надо сохранить и донести...

– Заткнись, - рявкнул капитан, за что заслужил укоризненный взгляд якута.
– Тебе, что напомнить, зачем нас послали? Или сам вспомнишь?... На это совершенно

нет времени! На все про все у нас пара дней! Источник сообщает, что в течение этой недели немцы полностью закроют этот район! Повторяю для глухих — полностью, что значит крах всего задания! Поэтому, помалкивать и идти строго за мной! Все ясно?! Вперед!

34

Плохо смазанные оси жутко скрипели, что однако совсем не влияло на скорость движения телеги.

– Тьфу!
– смачно сплюнул Гнат, расстегивая на груди темно-зеленую рубаху.
– Вот стерва, до сердца продирает! Говорил же тебе, смазать надо!

– Так нечем, - буркнул в ответ лежащий на боку детина.
– Масло кончилось и, кажется, нам его вообще больше никогда не видать... Господин капитан сказал, что мы дураки и все наши запасы сгорели.

Лошадь медленно переставляла копыта, словно намекая, что неплохо бы и подковать ее заново. Впрочем, на меланхоличной морде было сложно что-то прочитать. Глядя на эти поникшие уши, заросшие бельмами глаза и отвисающую губу, вообще ничего не хотелось спрашивать, тем более у лошади.

– Дураки, дураки..., - не следя за дорогой, бормотал Гнат.
– Это не мы, а ты дурак! Я же тебе говорил, ломай дверь! А ты, что? Не могу, не могу... Дверь дубовая, да из ладных досок, - он очень похоже, гнусавым голосом, передразнил напарника.
– Не могу. Очень больно. Дохляк! Теперь все, алес! Изба сгорела! Девки убежали! От барахла осталась кучка пепла... Что сопишь? А? С кого теперь господин лейтенант спросит? С кого, с кого? С меня, конечно. Вот, опять Гнат Михеич за всех отдувайся... Молчишь?!

Наконец, так и не дождавшись ни какой реакции, полицай повернулся назад.

– Мить, ты чего?
– напарник, чуть не свесился с телеги, всматриваясь куда-то вдаль.
– Скачет за нами кто? А? Матерь божья! Людишки какие-то... Смотри сколько! Один, два, три..., человек десять кажись. Ненашеньские, вроде. Точно ведь, Митрофан?! Я всех в округе знаю! Нету у нас таких!

У самой кромки леса, действительно, виднелись какие-то фигуры.

– А что делать то будем?
– почему-то с дрожью в голосе, спросил Митрофан.
– Вона их сколько. Тикать надо! А то разом нас побьют.

Не смотря на свое тугоумие, Митрофан обладал поразительным чутьем на опасность, что не раз его выручало. Бывало еще в детстве, соберется местная шантрапа в колхозный сад за яблоками и обязательно зовет его. Знали хитрецы, что он всегда сухим из воды выходит.

– Тикать, говоришь?
– внезапно Гнат дернул на себя вожжи.
– Неее, Митка!
– он с превосходством посмотрел на товарища.
– Сейчас мы их уконтропопим,

как говаривал мой папашка. Посмотри-ка, лучше... Винтарей то у них нету! А у нас есть! Поди совсем там в лесу оголодали, раз на дорогу лезут...

Спрыгнув с телеги, полицай начал заряжать винтовку. Как назло, именно в этот момент, затвор ни как не хотел открываться... Сгоревшее масло и здесь успело отметиться!

– Давай, вылазь!
– зло он выкрикнул, ковыряя в железке.
– Дурак, медали нам дадут! Господин лейтенант после этого, точно все забудет. Понял? А может и денег каких дадут... Нет! Если всех партизан в плен возьмем, в Неметщину поедем! Точно, в Неметчину! Люди бают, что там хорошо... В магазинах всего полно, морды у всех сытные, а бабы там знаешь какие? Вооо! Так что хватай винтарь, а то назад уйдут!

Фигурки людей приближались чересчур медленно, буквально еле передвигали ноги. «Как есть, оголодали, - про себя усмехнулся Гнат, с теплотой вспоминая припрятанный в котомке большой кусок сала.
– Поди кору да лебеду там жрали... Дурни! Чего в леса переться?! Если мозгами то шевелить, то и здесь хорошо прожить можно... Ха-ха-ха-ха-ха! Так, скоро, глядишь, и начальником каким сделают».

Телега вновь скрипнула, освобождаясь от тяжелого груза. Митрофан, все-таки решился... Нервно оглядываясь, он застыл около лошади.

– Эх, вояка. Рожа, как у хряка, а малохольный что ли?
– еле слышно пробормотал Гнат, увидев, как у напарника в руках ходит ходуном винтовка.
– Что-то еле плетутся они... Может покричать им для скорости?
– уже вслух проговорил он.

До них оставалось примерно с километр, если напрямую идти. Через болотистую ложбинку перемахнул и все, встречайте, дорогих гостей. К удивлению обоих полицаев. первый же ее бредущий партизан пошел прямо на них. Было прекрасно видно, как он с трудом вытаскивает ноги из илистого дна.

– Видно, допекла их такая жизнь, - приложив ко лбу руку, пристально наблюдал за переправой Гнат.
– Сами в руки идут... Заживем теперя, Митька! Ух как заживем! Жрать будем от пуза, пить как господа! А это что еще?

Прямо за их спинами, как раз со стороны деревни, в которую они направлялись, кто-то ломился через камышовые заросли. В воздухе стоял хруст высохших стеблей и какого-то бормотания!

– Что-то не пойму я, - забеспокоился Гнат, поворачиваясь в сторону шума.
– А там-то кто так прет... Эй, кто там такой шебутной? Отзовись-ка, а то возьму и стрельну для острастки!

– Гнатушка, - вдруг, в его плечо вцепился Митрофан.
– Не нравиться мне это. Давай уедем отсюда! Вона до деревни сколько...

– Да что там может быть, - уже без твердой уверенности в голосе, пробормотал полицай.
– Плечо отпусти, а то раздавишь! Сейчас я им пальну туда. Будут знать, как со мной шутки шутковать...

Клацнув затвором, он выстрелил в стороны камышей. Шум, раздававшийся до этого немного в стороне от них, не затих. Наоборот, теперь кто-то шел целенаправленно в стороны телеги.