Дублер Казановы
Шрифт:
– Не откажусь. Но, боюсь, три одинокие женщины в ресторане...
– Во-первых, ничего особенного в этом нет. Сейчас многие деловые женщины обедают и ужинают без мужчин. А во-вторых, - почему одинокие? Мы можем и симпатичных спутников с собой взять.
Психиатр покачала головой.
– Без мужа я никуда не хожу, а он вряд ли составит мне компанию. С другими мужчинами и подавно не бываю в ресторанах.
– Ну и зря, - засмеялась Алла.
– Расслабиться иногда не мешает.
– Нет, Алла, это не для меня. Единственный мужчина, который меня интересует, - это
– Простите за нескромность, - вы молодожены?
– Нет, мы женаты двадцать два года, у нас двое детей и двое внуков.
– Да-а...
– удивленно произнесла Алла.
– Я и не знала, что такие браки бывают. Двадцать два года и чтоб муж был самым интересным мужчиной... Может, поэтому вы выглядите такой спокойной, уверенной в себе.
– Я же говорила вам, что тыл очень важен. На первом месте для любой нормальной женщины - семья, дети, а уже на втором - работа и все остальное.
– Намек поняла, - улыбнулась Алла.
Лариса молчала, думая, какие все же своеобразные существа женщины. Надо решать серьезную проблему, а они болтают на любимые бабские темы семья, муж, дети, мужчины...
Видимо, Лидия Петровна заметила её напряженность и тут же переключилась.
– Итак, расскажите ваши новости.
Подруги подробно пересказали все, что удалось выяснить за эти дни.
– Какая помощь требуется от меня?
– Как вы думаете, надо ли переводить Нату в психиатрическую больницу?
– спросила Лара.
– По психическому статусу - да. У неё так называемое реактивное состояние. Это показание для госпитализации.
– А вы думаете, она согласится?
– Уверена, что нет. Я с ней в прошлый раз об этом уже говорила.
– А перевести Натку без её согласия вы можете?
– Нет. Наши правозащитники постарались. Теперь госпитализация только с согласия самого больного, за исключением случаев, когда пациент представляет опасность для других людей или для самого себя. У Наташи таких показаний нет. Она не социально опасна и у неё нет мыслей о самоубийстве.
– Получается тупик?
– Таких случаев сейчас немало. Психиатры и близкие многих больных стонут, а поделать ничего нельзя. Ведь некоторые больные в обычной жизни просто невыносимы, их бы подлечить, и все бы нормализовалось. Раньше можно было госпитализировать с согласия родственников или по психиатрическим показаниям, теперь диапазон этих показаний слишком узок.
– Тогда я предлагаю вот что, - вмешалась Алла.
– Вы говорили, что Натка чего-то очень боится.
– Да, - подтвердила психиатр.
– Нужно узнать, чего и кого она боится. Как мы ей можем помочь, если она сама ничего не говорит? Вы могли бы разговорить её под гипнозом?
– Могла бы, но не буду этого делать.
– Почему?
– удивилась Алла.
– Это неэтично. Психиатры так никогда не делают. Гипноз только с согласия самого пациента и в его интересах.
– Где-то я читала, что можно в гипнозе человеку что-то внушить, и он это сделает потом, когда уже будет не в гипнозе. Это правда?
– Правда, - подтвердила психиатр.
– А вы можете внушить Натке, чтобы она повторила все действия,
– Могу, но пока не понимаю, с какой целью.
– Чтобы мы знали, чего она боится, и могли ей помочь.
Лидия Петровна внимательно посмотрела на Аллу.
– Вы обещаете мне, что только это ваша цель?
Алка, великая притворщица, смотрела на неё с самым невинным видом и недрогнувшим голосом подтвердила.
– Обещаю.
– Уточните, зачем вам это нужно.
– В данном случае мы исходим из интересов Натки. Нам с Ларой ничего не грозит. Может быть, вызовут на допросы, но у нас алиби. Да к тому же мотив смехотворный, мотивы есть у многих. А вот Натка в опасности. Много шансов, что на её одежде кровь Марика. Кто убил - мы не знаем. Может быть, она сама, может быть, их враги. Вариант: они на пару с Мариком обманули кого-то, его наказали, пытались убить и Натку, например, подстроив аварию, но та осталась жива и теперь дрожит от страха, что до неё все равно доберутся. В этом случае ей может помочь Мирон. А попросить его можем только мы с Ларой. Нам он не откажет, возьмет Натку под свою защиту и все уладит. Но для этого мы должны знать, что она сделала и что ей грозит. Даже если она убила Марика, то мы никогда не сообщим об этом правоохранительным органам. Лично я просто из принципа не сделаю этого, да и Натку жалко. А если его убили другие, и ей грозит опасность, - то мы поможем.
– То есть, вы надеетесь, что ретроспектива событий той пятницы прояснит ситуацию и даст вам возможность помочь Наташе?
– Да, - голос Аллы по-прежнему звучал очень убедительно.
– Тогда другое дело. Но я должна получить согласие самой Натальи.
– Это уже зависит от вас.
– Хорошо. Сейчас у меня затишье, я могу съездить к ней в больницу.
– Я вас отвезу, - вызвалась Алла.
– Мы возьмем в регистратуре ещё несколько талончиков, чтобы, пока вас нет, не направляли новых пациентов.
– Не нужно, Алла, я сама скажу медсестре об этом. Бывают экстренные случаи.
– Нет, Лидия Петровна, нужно. Не спорьте, - голос Аллы был тверд.
Лариса с удивлением посмотрела на нее. Надо же, она даже врачу диктует, что делать!
– Хорошо, - согласилась психиатр.
– Это не принципиальный вопрос.
– Тогда я жду вас в машине.
Выйдя из кабинета врача, Алла прошептала подруге:
– Как я, а? Была убедительна?
– Очень, - признала Лара.
– Да ведь и приврала всего чуток, это простительно, верно? Ради правого дела-то?
– Действительно, это внесет ясность, и тогда мы поймем, есть ли опасность для нас.
– Держись за меня, подруга, не пропадешь!
– загордилась та.
– Есть у меня умище, сама чую.
Лариса улыбнулась и пошла к регистратуре за талончиками, Алла - к выходу.
– Только езжай осторожнее, не испугай врача, - спохватившись, сказала Лара вслед подруге.
– Не ссы!
– ответила та одними губами. И уже громче.
– Я тебе позвоню о результатах.
Выйдя на улицу, Лара не увидела "Фольксвагена" подруги. Быстро же та умчалась, всего-то минут пять прошло.