Дублер
Шрифт:
Или, может быть, ему лучше просто уйти сейчас, без объяснений, выскользнуть через пожарный ход или вылезти из окна гримерки, съехать по водосточной трубе или связать какие-нибудь простыни и спуститься на Шафтсбери-авеню – и свобода. В конце концов, никто не может его заставить. И они не смогут.
Послышался стук в дверь, и Стивена накрыло внезапной волной надежды. Весь день шел сильный снег – может быть, пришлось отменить спектакль из-за снега. Или, возможно, где-то оборвались провода, или упала галерка, или еще какое-нибудь стихийное бедствие, но нет, это был Майкл, второй помощник режиссера, с букетом немного обтрепанных роз из супермаркета.
– Это только что принесли к служебному входу, Стив. – Он бросил взгляд на маленький конверт, подписанный «Для мистера Стивена К. Маккуина» педантичным кудрявым почерком, синей ручкой, со смайликом в середине буквы «С». Он знал только одного человека, который заполнял все доступное пространство смайликами.
– У тебя тут все в порядке? – спросил Майкл, кладя руку Стивену на плечо.
– В абсолютном. Что-нибудь о Джоше?
– С ним все в порядке. Он дома, отдыхает.
– Один?
– Нет, думаю, Нора ухаживает за ним.
– Хорошо. Хорошо. Значит, никаких шансов, что он прыгнет в такси, а?
– Боюсь, нет. Извини.
– Ладно, просто подумал.
– Ну, срази всех наповал, ага?
– Постараюсь.
– Десять минут, о’кей?
– Точно. Десять минут.
Он подождал, пока закрылась дверь, и прочитал карточку.
Дорогой папа. Удачи тебе. Я знаю, что твой спектакль сегодня будет по-настоящему замечательным.
Они пришли. Значит, так. Теперь пути назад нет. Он сунул карточку в конверт, встал, чуть пошатываясь, и пошел по длинному коридору, ведущему в правую кулису.
– Увидимся там, суперзвезда. – Максин в белом халатике высунулась из своей гримерки.
– Спасибо, Максин.
– И слушай, тот поцелуй в сцене в спальне – без языков, ладно?
Стивен усмехнулся:
– Я думал, я должен делать ровно то же самое, что и Джош.
– Только до некоторой степени, любовничек, – ответила она и поцеловала его в щеку. – Ты будешь супер.
Донна ждала его за кулисами, улыбаясь, как жизнерадостный палач.
– Отлично. Все собрались.
– Да? Спасибо.
– Публики не очень много, из-за погоды, но настроена хорошо.
– Отлично, отлично…
– Уверен, что ты в норме?
– О, абсолютно.
– А то выглядишь очень бледно.
– Правда?
– Хочешь, чтобы я задержала занавес?
– Может, где-нибудь недельки на полторы?
Донна вздохнула, не улыбнувшись:
– Если ты действительно этого хочешь, Стивен, я всегда могу послать всех по домам.
– Нет-нет, давай сделаем это, Донна.
– Ты уверен?
– Уверен.
– Потому что если ты сомневаешься, что готов…
– Нет, я готов.
– Ладно. Ясное дело, нет никого, кто открыл бы тебе дверь в самом конце, так что тебе придется сделать это самому. Ничего?
– Думаю, я справлюсь.
– Хочешь стакан воды?
– Нет, со мной все в порядке.
– Ладно, хорошо. Тогда идешь на позицию?
– Иду на позицию.
– И, Стивен…
– Да?
– Сломай ногу!
– Вероятно.
И Стивен вышел на сцену, робко и осторожно, словно ступая по льду. Занавес пока был опущен, и он на секунду остановился и прислушался к пугающему молчанию публики.
Моя мотивация, сказал
Затем он повернулся и пошел усаживаться на исходную позицию, на стул за письменным столом. Взяв бутафорское перо, он откинулся на спинку и ощутил, что рубашка сразу же прилипла к спине. Рабочее освещение наверху уменьшилось, но загорелись электрические подсвечники с эффектом огня свечей. Он заметил, что перо в его руке дрожит, и внезапно ощутил позыв воспользоваться туалетом всеми возможными способами.
Слишком поздно, потому что уже начиналась музыка, звучавшая гораздо громче и зловещее, чем когда он ее слышал по громкоговорителю. Он сделал глубокий вдох, потом еще один и еще – выдох, опять два вдоха и выдох, третий вдох и выдох, два вдоха – выдох, вдох – два выдоха, два вдоха – выдох и облизнул губы, снова и снова повторяя про себя первую строчку:
Безумныйзлойиопасныйзнакомыйвоткакменятеперьназываютбезумныйзлойиопасныйзнакомыйвоткакменятеперьназывают…
А потом услышал щелчок и механическое жужжание, и занавес начал очень, очень медленно подниматься, словно лезвие гильотины, приводимое в готовность. Он ощутил, как воздух из зала смешивается с воздухом на сцене, как будто на космическом корабле открыли шлюз, и инстинктивно ухватился покрепче за стол, чтобы не быть всосанным в космический вакуум. Пытаясь не думать, как абсурдно притворяться, что сочиняешь стихи и записываешь их большим белым пером, он нацарапал на кусочке закапанного чаем бутафорского пергамента воображаемыми чернилами крупным завитушечным байроническим почерком:
Помогите
Помогите
Спасиииииииииите
Меняяяяяяяяя
Потом занавес полностью поднялся, и музыка начала стихать. Стивен ощутил жар прожектора на лице, и капля пота скатилась по его носу, а в голове начался медленный счет: один, два, три, – он знал, что это всегда работает, – четыре, пять, шесть, – когда это делает Джош, – семь, восемь, девять…
Дойдя до двадцати шести, он услышал кашель из публики, кашель типа «давай уже», и понял, что уклониться никак не удастся: ему придется поднять глаза, придется что-то говорить. Моя мотивация – быть гениальным, сказал он себе и почувствовал, как капля пота на кончике его носа задрожала, упала и растеклась по бумаге, отчего грохот прокатился по всему театру. Он расфокусировал взгляд, посмотрел прямо на свет и произнес свои первые слова:
– Безумный, злой и опасный знакомый! Вот как теперь меня называют в Англии…
Он услышал голос в голове, как будто его речь проигрывали на магнитофоне немного не на той скорости, так что голос звучал на несколько регистров выше: тонкий, слегка придушенный и гнусавый. Не сказал ли он «злой – безумный» вместо «безумный – злой»? Да или нет? Это название пьесы. Как можно произнести его неправильно? Каким идиотом может быть человек? Может, начать сначала? Нет. Неважно, забудь об этом, говори следующие слова, быстро, ты молчишь слишком долго, ты слишком медлителен, давай уже, и лучше прямо сейчас. Помни: надменный, магнетический, харизматичный. То, что сказал Джош, – неправда. Ты не невидимка, ты можешь это сделать. Ты лорд Байрон, самый скандально известный человек в Европе. Женщины жаждут тебя, мужчины завидуют тебе. Теперь улыбнись чуть насмешливо, не слишком, одним уголком рта, и продолжай: