Дубликат

Гайдук Олег

Я лишь пожал плечами.

– Но лично я бы очень хотел, чтобы еще чей-нибудь дубль так же взбесился, как недавно твой, - сказал Бойко, и глаза его алчно блеснули. – Тогда у нас будет полно жареных сенсаций, на которых мы поднимем себе рейтинг!

Он подмигнул и, чокнувшись со мной, вновь опрокинул в себя рюмку. Щеки его налились багрянцем, в глазах появился хмельной блеск. Вытерев губы, Бойко посмотрел на меня выжидающе, как будто ждал, что я отвечу той же радостью и азартом, но я молча стоял перед командиром, держа перед собой полную рюмку

виски.

– Ты себе нового дубля покупать не собираешься случайно? – усмехнулся Бойко, нарушив неловкую паузу.

– Да нет, спасибо, мне уже хватило, - хмыкнул я и мрачно улыбнулся. После этого с трудом заставил себя пригубить вторую рюмку. – Ника его разобьет вдребезги, пока меня не будет дома.

Бойко усмехнулся.

Я постоял в молчании недолго. Облизнул горькие от виски губы, почесал затылок. Несмотря на выпивку, сознание мое было как стеклышко, и я только закончил подбирать слова, чтобы озвучить Бойко главную причину своего прихода.

– В общем, ты красавец, Образцов. Горжусь тобой, боец! – сказал командир, скрестив руки перед грудью. – Мы теперь будем держать с тобой руку на пульсе всех событий в «Дубликате». И следить, что будет дальше с этими вашими копиями.

– Без меня, Павел Данилович, - сказал я.
– Я ухожу.

– Чего?

Бойко посмотрел на меня непонимающе. Прищурился.

– Вот заявление.

Я придвинул к себе листок бумаги на столе и протянул Бойко.

Он посмотрел на меня с изумлением, потом схватил листок и прочитал написанное, словно бы подумал, что я пошутил. Густые брови его взмыли вверх, нос густо покраснел. Бойко разинул рот и глянул на меня.

– Образцов, ты на меня обиделся, что ли, за тот разговор в прошлую пятницу? – Он бросил заявление на стол и подошел ко мне. – Дурак, да я же подтолкнуть тебя хотел, поджопник дать, чтоб ты работать стал нормально! Чтобы блеск в глазах у тебя наконец-то появился! Чтобы ты…

– Да я не из-за этого, Павел Данилович. Я просто не хочу этим больше заниматься. И блеска в глазах уже не будет.

Бойко проглотил мои слова и шмыгнул покрасневшим носом. Долгое время он смотрел на меня в упор, не говоря ни слова. Он словно надеялся что-то разглядеть в моих глазах, какое-то лукавство или притворство, что-то, за что можно зацепиться, и отговорить меня. Потом махнул рукой и брякнул:

– Твою мать… Балбес ты, Образцов. Талантливый, способный. Но балбес.

– Простите. Не хотел расстроить. Но сейчас я на все сто уверен, что не хочу здесь больше оставаться.

– То есть ты и впрямь уходишь? Насовсем?

Кивок.

Бойко подвинул к себе бутылку виски, повертел в руке пустую рюмку с мрачным видом. Потом наполнил ее до самых краев и предложил еще одну мне, но я покачал головой.

Очень долго в кабинете висела неловкая тишина. Громко тикали настенные часы. За окном шумели машины. Ослепительно били в глаза лучи солнца сквозь засаленную занавеску.

– А ты еще не думал, что именно будешь искать? Какую работу? – спросил Бойко, смачно

икнув.

– Понятия не имею, Павел Данилович. Что-то, что будет интересно.

– Отец поможет хоть?

Я помотал головой. Ни отцу, ни матери я еще не говорил об этом. Даже Нике.

Бойко еще больше потускнел, выпил половину рюмки и закусил долькой апельсина.

Помолчали.

– Ладно, что уж сопли разводить. Хозяин-барин. Ты не передумаешь?

Я покачал головой.

– Ну, Образцов… Расстроил ты меня, конечно, но… – Командир закрыл бутылку «Хеннеси», убрал обратно в шкаф. – Если чего, звони, пиши. Будем на связи. Отцу привет передавай.

– Хорошо, Павел Данилович. Спасибо вам.

Мы обменялись рукопожатиями. Еще некоторое время Бойко смотрел на меня задумчиво и с грустью, словно думал, что еще сказать мне напоследок. А потом мы распрощались.

Выйдя из офиса в последний раз, я вынул телефон и набрал Загурского. Он ответил почти сразу.

– Виктор Палыч, я еще раз вас хочу поблагодарить за помощь. Если бы не вы, не знаю, где бы я сейчас был… Но у меня будет к вам еще одна, последняя просьба.

***

Спустя два дня после встречи с командиром я поехал к Ромке. Мальчик находился еще в школе, и пришлось подождать, пока он не вернется. Все это время я сидел на лавочке возле подъезда Ромки и переписывался с Никой. Позавчера к нам приехали родители и до сих пор гостили у нас дома. Отец помог мне починить машину, дал немного денег на первое время, пока я не найду работу и мы с Никой не оправимся от ужаса, произошедшего несколько дней назад.

К назначенному времени во двор к Ромке заехала газель, которую я вызвал. Поднявшись с лавочки, я помахал водителю и попросил остановить машину за углом дома и подождать там.

Еще минут через двадцать в самом конце улицы появился сам Ромка – в сине-зеленой куртке, в шапке, со своим затрепанным оранжевым рюкзаком. Подойдя ко мне, он улыбнулся, стянув шапку, и мы пожали друг другу руки.

– А почему вы сспрашивали про сарай, когда звонили мне? – спросил Ромка удивленно.

– Во-первых, мы уже давно на «ты», - сказал я. – А во-вторых, пошли. Покажешь, где он.

Ромка недоуменно посмотрел на меня, но ответа так и не дождался. Пожав плечами, он повел меня за дом, а я меж тем махнул рукой водителю газели незаметно, чтобы ехал за нами.

Ромка вывел меня к ряду стареньких ветхих сараев, полусгнивших, серых и приземистых. За ними начинался ряд таких же низкорослых гаражей, исписанных матерными посланиями и признаниями в любви. Ромкин сарай был самый крайний, маленький и деревянный. Он отлично подходил для того, чтобы оставить в нем подарок, который я приготовил мальчику.

Когда мы подошли к сараю, к нам тотчас же подъехала газель. Из нее вышел водитель, суховатый старичок кавказской наружности в белой камуфляжной куртке и штанах. Он подошел к закрытым дверям кузова и, подозвав нас, принялся открывать двери.