Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг

Френч Тана

— Возможно, — согласился он, — но сейчас не об этом. Нет, конечно, дело рискованное, что тут говорить. Да ты и сама знала, с самого первого дня. И все-таки оно выполнимо; главное — не наломать дров: не поддаться страху и набраться терпения. Помнишь, что я тебе сказал в последний раз? Про то, задавать вопросы или нет?

— Угу, — ответила я. — Изображай невинное создание, делай большие глаза и задавай вопросы таким образом, чтобы не вызвать подозрений.

— Вообще никаких вопросов, пока не убедишься, что ответ тебе точно не может быть известен. Иными словами, никого ни о чем не спрашивай.

— В таком случае какой толк от моего пребывания там, если я ничего не могу спросить?

Скажу честно, эта

мысль давно не давала мне покоя.

Фрэнк быстро пересек комнату, смахнул с кофейного столика бумагу, сел и наклонился, буравя меня глазами.

— Смотри в оба и держи ухо востро. Наша главная головная боль — отсутствие подозреваемого. Ты должна его вычислить. И запомни: что бы ты ни нарыла, в суде это не пройдет — ты ведь не предупреждала подозреваемого о возможных последствиях его признания. Так что никаких признаний — ни добровольных, ни под дулом пистолета. Эту часть работы оставь нам с Сэмми. Только укажи, в каком направлении искать, а мы свое дело сделаем. Выясни, нет ли кого, кто еще не попался к нам в сети — будь то кто-то из ее прошлой жизни или кто-то из недавних знакомых, о ком она не любила распространяться. Если тебе вдруг даст о себе знать кто-то, кого нет в нашем списке БЗ — по телефону, лично, да как угодно, — выясни, что ему нужно, прозондируй почву, какие у вас с ним отношения. По возможности узнай номер и полное имя.

— Понятно, — ответила я. — Надеешься на появление таинственного незнакомца.

Что ж, резон есть — а он всегда есть в его словах, — такую вероятность тоже нельзя исключать.

Тем не менее меня не оставляло чувство, что Сэм прав, говоря, будто Фрэнк толкает меня на авантюру вовсе не потому, что это дает нам шанс — один из тысячи! — поймать преступника, а потому, что это так эффектно, так рискованно и так прикольно — ну прямо как в кино! Впрочем, теперь какая мне разница?

— Именно. Есть же у нас таинственная незнакомка! А пока понаблюдай за ее приятелями, пусть они говорят. На мой взгляд, они чисты, хотя твой Сэмми втемяшил себе в голову, что убийцу нужно искать в доме. Я согласен с тобой — ребята плохо вписываются в наш портрет. И все-таки они явно чего-то недоговаривают. Сама увидишь, что я имею в виду, когда окажешься на месте. Возможно, это не имеет к делу прямого отношения. Может, списывают на экзаменах, или гонят у себя в саду самогон, или за ними водятся другие грешки, но имеет это отношение к нашему делу или нет — решать мне. С полицией они вряд ли станут откровенничать, а если спросишь ты, как бы наивно и, главное, к месту, ответ я тебе гарантирую. Остальные из нашего списка БЗ пусть тебя не волнуют — у нас нет ничего, что указывало бы на кого-то из них, да и в любом случае мы с Сэмми успеем их прошерстить. Но если кто-то из четверых начнет увиливать — немедленно нам сообщай. Договорились?

— Договорились.

— И последнее, — произнес Фрэнк. Он встал, взял кофейные чашки и отнес их на кухню. Мы с ним дошли до того, что в любое время дня и ночи на плите всегда стоял пузатый кофейник. Еще неделя, и мы бы с ним начали есть крупу ложками прямо из пакетов. — Хотелось бы поговорить с тобой вот о чем.

Вот оно! Я уже несколько дней нутром чувствовала: без этого не обойдется. Я быстро перебрала фотоснимки, стараясь сосредоточиться на именах: Силлиан Уолл, Хлоя Неллиган, Мартина Лолор.

— Давай выкладывай.

Фрэнк поставил чашки и принялся вертеть в руках солонку.

— Не хотелось бы, конечно, поднимать эту тему, — произнес он, — но поговорить об этом все же придется. Скажи, ты сама не заметила, что в последнее время — как бы помягче выразиться — стала какая-то дерганая?

— А как же, — ответила я, не отрывая глаз от фото: Изабелла Смит, Брайан Райан — или родители парня плохо подумали, или у них специфическое чувство юмора, — Марк О'Лири. — Заметила.

— Не знаю, с чем

это связано, да и знать не хочу. Если это просто мандраж перед выходом на сцену — он скорее всего пройдет сам собой. Тем не менее считаю своим долгом напомнить: если страх не пройдет — без паники! Не вздумай анализировать каждый свой шаг, следить за каждым своим словом — так недолго и сорваться. Лучше обрати этот страх себе на пользу. Пусть он работает на тебя. Сам Бог велел, чтобы нервишки у нашей Лекси слегка пошаливали. В общем, используй то оружие, какое у тебя есть, даже если это не совсем то, что тебе хотелось бы иметь. Потому что оружием может быть все, что угодно. Запомни, Кэсс.

— Что ж, постараюсь запомнить, — ответила я.

Тотчас вспомнилась операция «Весталка» — вот уж никогда бы не подумала, что мне пригодится тот опыт. Дыхание перехватило. Я знала: стоит мне моргнуть, как Фрэнк это тотчас заметит.

— Ну, как ты думаешь, получится?

Лекси, подумала я. Лекси никогда бы не сказала Фрэнку, чтобы катился куда подальше и не мешал — что, между прочим, меня так и подмывало сделать, — а еще она бы наверняка ничего не ответила. Лекси просто зевнула бы ему в лицо или потребовала мороженого.

— У нас кончилось печенье, — произнесла я вслух, потягиваясь. Фотографии соскользнули у меня с живота и разлетелись по всему полу. — Может, сходишь и купишь? Сливочного, со вкусом лимона.

Видели бы вы в эту минуту его лицо! Я расхохоталась.

Фрэнк как истинный джентльмен отдал субботний вечер в мое полное распоряжение — нет, он просто золото, наш Фрэнки, — чтобы мы с Сэмом могли попрощаться. Сэм приготовил на ужин цыпленка по-индийски, а я, на десерт, — тирамису: на вид черт знает что, на вкус вполне сносно. Мы говорили о том о сем, о разных второстепенных мелочах и все время держались через стол за руки. Как влюбленные в первые дни ухаживаний, делились всякой ерундой: забавными историями из детства, рассказами о том, какие глупости успели натворить, будучи подростками. Одежда Лекси висела на дверце шкафа, отражая свет, словно песок — лучи солнца, но мы делали вид, что не замечаем ее. Не обмолвились о ней даже словом.

После ужина мы удобно устроились на диване. Я развела в камине огонь, Сэм включил музыку. В общем, вечер был как вечер, полностью принадлежал нам — если бы не одежда на дверце шкафа и не мой пульс, который уже зашкаливал выше нормы.

— Как ты? — спросил Сэм.

Я надеялась, что мы с ним протянем до утра без разговоров о том, что нас ждет завтра, но, похоже, требовать этого я не имела права.

— Ничего, — ответила я.

— Боишься?

Я задумалась. Ситуация — с какого боку к ней ни подойти — ненормальнее не бывает. По идее у меня поджилки должны трястись.

— Нет, — ответила я. — Скорее чувствую азарт.

Сэм кивнул. Он медленно гладил мои волосы, и этот ритм убаюкивал, расслаблял. А вот его грудная клетка в своей неподвижности казалась едва ли не каменной. Похоже, он затаил дыхание.

— Тебе ведь не нравится эта затея? — проговорила я.

— «Не нравится» еще мягко сказано.

— Тогда почему ты не вмешался? Расследование твое. Что мешало тебе топнуть ногой?

Рука Сэма замерла на месте.

— А ты хотела, чтобы я вмешался?

— Нет. — Что-что, а это я знала точно. — Ни за что на свете.

— К тому же на данной стадии такое было бы практически невозможно. Раз уж тайная операция началась и идет полным ходом, решать, что с ней делать дальше, — это по части Мэки. Ему я не указчик. Вот если бы ты передумала… тогда я нашел бы способ.

— Я не передумала, Сэм. Серьезно. Просто хотелось знать, почему ты в самом начале дал «добро».

Он пожал плечами:

— Потому что Мэки, как ни крути, прав: кроме тела, у нас нет ничего. И возможно, это единственный способ найти ответ.