Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг
Шрифт:
— Господи, да когда это было! — насмешливо фыркнула она. — Я ушла с фабрики двадцать лет назад. Сейчас перебиваюсь по мелочам. В основном уборкой подрабатываю.
Имельда искоса взглянула на меня — в боевой готовности, если я вдруг припас комментарии.
— Иммигрантки из Восточной Европы берут дешевле, но кое-где еще требуют, чтобы английский знали. Я в этом смысле подхожу.
Чайник закипел.
— Про Рози, наверное, слышала? — спросил я.
— Да, слышала. Кошмар какой! Все это время… — Имельда разлила чай и мотнула головой, словно пытаясь что-то отогнать. — Все это время я думала, что
— И я тоже. В общем, неделя не задалась.
Имельда принесла пакет молока и сахар, освободила для них место на кофейном столике.
— А Кевин… Такой парень замечательный! Какое несчастье! Я так расстроилась, хотела зайти к вашим, но… — Она пожала плечами. Хлое с ее мамашей и за миллион лет не разобраться в тонкой, но отчетливой классовой пропасти, из-за которой Имельда считала (возможно, справедливо), что ей не будут рады в доме моей матери.
— Жаль, я так хотел тебя увидеть. Но погоди-ка, теперь мы правильно беседуем, да?
— Надо же, Фрэнсис, ты нисколько не изменился! — улыбнулась Имельда. — Всегда умел убалтывать!
— Зато теперь у меня прическа лучше.
— О Господи! Ирокез помнишь?
— Могло быть хуже — рыбий хвост, как у Живчика.
— Фу, прекрати. Вот голова была…
Имельда пошла в кухню за кружками. Даже будь у меня в запасе уйма времени, в дальнейших разговорах смысла не было: Имельда куда сообразительнее Мэнди и уже поняла, что у меня есть цель, хотя и не знала какая.
— Послушай, Мельда, я, конечно, лезу куда не надо, но на то есть свои причины… — начал я.
Имельда сунула заляпанную кружку мне в руку и села в кресло, хотя на спинку не откинулась и глядела по-прежнему настороженно.
— Говори.
— Когда ты отнесла чемоданчик Рози в номер шестнадцатый, где ты его оставила?
Совершенно пустой ответный взгляд — взгляд тупого мула — ясно напомнил мне, где я очутился. Врожденные инстинкты взяли свое: Имельда прекрасно помнила, что беседует с копом.
— Какой чемоданчик? — недоуменно спросила она.
— Да брось, Имельда, — сказал я ласково и с улыбкой — одна неудачная интонация, и вся поездка сюда коту под хвост. — Мы с Рози планировали все месяцами. Думаешь, она не рассказала, что делает?
Бессмысленная мина постепенно сползла с лица Имельды; впрочем, не до конца.
— Ты меня в это дело не впутывай. Если кто спросит, не видела я никакого чемоданчика.
— Не вопрос, цыпочка. Я тебя когда-нибудь подставлял? Ты сделала нам с Рози одолжение, за что огромное тебе спасибо. Понимаешь, мне нужно знать, трогал ли кто-нибудь чемоданчик после того, как ты его принесла. Помнишь, где ты его оставила? И когда?
Имельда пристально посмотрела на меня из-под тонких век, пытаясь понять, что к чему, и полезла в карман за сигаретами.
— За три дня до того как вы собирались уехать, Рози мне во всем призналась. До того она ни словечка не проронила; мы с Мэнди догадывались, что дело нечисто, но ничего определенно не знали. Ты Мэнди видел?
— Ага. Она в хорошей форме.
— Надутая корова, — пробормотала Имельда, щелкая зажигалкой. — Куришь?
— Да, спасибо. Я думал, вы с Мэнди подруги.
Имельда коротко прыснула и вручила мне зажигалку.
— Нет,
— Ты для Рози всегда была ближе всех.
Имельда одарила меня взглядом, пояснившим, что мужчины получше меня пытались ее умаслить — и не смогли.
— Если бы мы и вправду дружили, она бы сразу призналась, что вы затеяли, а так рассказала только потому, что папаша за ней следил и в одиночку было не справиться. Мы вместе на фабрику ходили, говорили обо всем, ну, как обычно. А в тот день Рози попросила меня об одолжении…
— Как ты вынесла чемоданчик из квартиры Дейли?
— Запросто. В пятницу после работы я пришла к Рози, мы сказали родителям, что будем в комнате Рози слушать новый альбом «Юритмикс», нарочно громко крутили, чтобы никто не услышал, как Рози пакуется. — Имельда еле заметно улыбнулась, уперлась локтями в колени и словно превратилась в прежнюю остроязыкую девчонку. — Ты бы поглядел на нее, Фрэнсис. Она плясала по комнате, пела в расческу, схватила новые трусики, которые специально купила, чтобы ты не видел ее в старых, и крутила их над головой… И меня заставила плясать с ней; мы, наверное, выглядели как пара идиотин, ржали как лошади — и пытались все делать тихо, чтобы родители не пришли выяснять, что происходит. Понимаешь, Рози наконец-то поделилась своим секретом и была на седьмом небе от счастья.
Я мысленно захлопнул дверь перед этой картиной; как-нибудь в другой раз.
— Здорово как… А когда она закончила укладываться…
— Я просто взяла чемоданчик и пошла. Ей-богу! — Имельда хитро улыбнулась. — Накрыла его кофтой, но приглядись кто получше, сразу бы раскусили. Рози громко и отчетливо попрощалась со мной, я проорала «до свидания, мистер и миссис Дейли» — они в гостиной телик смотрели. Розин папаша повернулся, когда я проходила мимо двери, — проверял, чтобы Рози со мной не увязалась, а чемоданчика не заметил. Я и ушла.
— Вы молодцы, обе! — похвалил я. — Ты сразу пошла в номер шестнадцатый?
— Ага. Зима ведь: уже стемнело, холодина страшная и на улице никого. Никто меня не видел. — Имельда прикрыла глаза, вспоминая. — Слушай, Фрэнсис, мне до смерти было страшно туда идти. Я никогда в тот дом не заходила в темноте, да еще в одиночку. Хуже всего оказалось на лестнице; на первом этаже в комнатах еще какой-то свет из окон, а на лестнице сплошная темень. Я поднималась ощупью, вся в паутине… Половина ступенек шатаются, как будто сейчас весь дом рухнет, со всех сторон какие-то шорохи и скрипы… Ей-богу, казалось, кто-то следит за мной… Может, привидение? Если бы до меня кто-нибудь дотронулся, я бы так заорала! Я и так выскочила оттуда как ошпаренная…
— Ты помнишь, где оставила чемоданчик?
— Мы с Рози заранее договорились, что я спрячу его за камином в первой комнате на верхнем этаже… Ну, ты помнишь. Если бы он не влез, я бы засунула его под кучу досок, железок и прочего дерьма в углу подвала — но это уже самый крайний случай, я бы туда не пошла ни за что. Чемоданчик-то влез за камин как миленький.
— Спасибо за помощь, Имельда! — Я вздохнул. — Надо было давным-давно тебя поблагодарить, но лучше позже, чем никогда.
— Слушай, а можно, я спрошу — или вся игра в одни ворота?