Дубравка
Шрифт:
– Идёмте немедленно мыть уши. Я тоже буду мыть душистым мылом.
– Вам это вряд ли поможет, - насмешливо сказала Валентина Григорьевна.
– Спасибо, я буду мыть уши без мыла...
– Мужчина улыбнулся и повёл ребят к набережной.
Валентина Григорьевна смотрела им вслед, покусывая губы, потом, спохватившись, крикнула:
– Пожалуйста!
– и принялась разглядывать дом.
– Нравится?
– спросил её кто-то сверху.
Она обернулась, подняла голову. На ступеньке висячей лестницы сидела Дубравка.
– Здравствуйте!
–
Встав на цыпочки, Валентина Григорьевна пожала Дубравкину руку, крепко, как хорошему, верному товарищу. Потом спросила, махнув сумкой в сторону набережной:
– Кто этот человек?
– Это Серёжкин и Наташкин отец, Пётр Петрович. Он всегда дразнится. У него не поймёшь, когда он говорит серьёзно. Он прозвал наш дом Могучая фата-моргана.
– Почему?..
– Ему так хочется. Он чудак.
Валентина Григорьевна ещё раз оглядела дом.
– Он и правда похож на фата-моргану.
– Может быть, - согласилась Дубравка, - только я не знаю, что это такое.
– Ничего, - сказала Валентина Григорьевна, - просто забавный мираж.
* * *
Мальчишки лежали на пляже вверх лицом. Они изо всех сил надували животы. Считалось, что к надутому животу легче пристаёт загар. Лежать с надутыми животами тяжело. Скоро мальчишки устали, повернулись к солнцу спинами.
– Попадись мне эта Дубравка!
– сказал Утюг ни с того ни с сего.
Его друзья не шелохнулись. Они лежали, словно пришитые к земле солнечными нитками. Им было лень говорить.
Утюг был местный. Прозвище он получил за то, что не умел плавать, как это ни странно.
– Меня вода не держит, - объяснял он.
– У меня повышенная плотность организма.
Утюг верховодил на берегу. Он бросал на спины загоральщиков сухой лёд, выпрошенный у продавцов мороженого. Ловил девчонок в верёвочные силки, закатывал им в волосы колючки. Но больше всего он любил посещать салон, где соревновались кондитеры. В этом салоне давали отведать любое пирожное, какое хочешь, душистые кексы и сливочное печенье. Нужно было только заплатить за билет, выслушать лекцию о белках, витаминах и углеводах. Пробовать можно бесплатно. Правда, очень скоро Утюга перестали туда пускать. У него оказался слишком большой аппетит и очень маленькая совесть. Утюга часто били. Но вчерашний Дубравкин удар Утюг считал оскорблением.
– Пусть только появится!
– бормотал он.
– Что лучше: леща ей отвесить или макарон отпустить?
– И того и другого, - предложил кто-то из ребят равнодушным голосом.
– Чем больше, тем лучше.
– Её сначала поймать нужно.
– Вон она идёт!
– крикнул Утюг, вскочив на ноги.
Мальчишки поднялись, стряхнули налипшую на животы гальку. Они сумрачно глядели на Дубравку. А та даже не повернула головы в их сторону.
Дубравка шла по пляжу с Валентиной Григорьевной. Это было очень приятно и необычно. Головы загоральщиков поворачивались им вслед. Взгляды были всякие: восхищённые, удивлённые, даже завистливые и злые. Не было равнодушных взглядов. Разогретые
Валентина Григорьевна и Дубравка выбрали место почти у самой воды. К их ногам подлетел волейбольный мяч. Какие-то загорелые парни прибежали за ним. Они разучились играть в волейбол и долго не могли подхватить мяч в руки. Они бы возились с мячом полчаса, улыбаясь и бормоча извинения, но Валентина Григорьевна сильным ударом отбросила злополучный мяч далеко за спину.
Потом по мелкой воде, громко хохоча и брызгаясь, прошли старшие школьницы из драмкружка. Они украдкой посматривали на Валентину Григорьевну.
– Дубравка, можно тебя на минутку?
– сказала Снежная королева, грациозно изогнув спину.
– Что?
– сказала Дубравка.
– Почему ты не ходишь в кружок? Ведь ты так хорошо играла, - ласково спросила Снежная королева, глядя через Дубравкину голову.
"Потому что вы злые кобылы, - хотела сказать Дубравка, - у вас только мальчишки на уме", - но промолчала.
– Кто эта женщина?
– зашептали девчонки.
– Артистка из Ленинграда, - сказала Дубравка.
– Народная артистка республики. Знаменитая.
Девчонки сдержанно загалдели:
– Я говорила!
– Нет, это я говорила!
И только Снежная королева, не в силах совладать с ревностью, пожала плечами.
– Для народной артистки она недостаточно интересная. Серые глаза, подумаешь! Чёрные кинематографичнее. И волосы...
– Нет, красивая!
– возразила Дубравка.
– Даже очень красивая, это всякий скажет.
– Красивая, - подтвердили остальные.
Дубравка фыркнула надменно и, выгнув спину, как это делала Снежная королева, подошла к Валентине Григорьевне.
– Жабы, - сказала она.
– Лицемерки...
Потом мимо них прошли мальчишки... Утюг будто ненароком споткнулся и упал. Поднимаясь, он швырнул из-под ноги целый фонтан мелких камушков.
– Ладно, Утюг, - сказала Дубравка.
– Запомни.
Валентина Григорьевна засмеялась.
– Смешная ты, Дубравка, - сказала она.
– Ты, наверное, с целым светом воюешь.
– Хороших людей я не трогаю. А Утюг пусть запомнит.
Когда мальчишечьи головы круглыми поплавками заскакали на волнах, Дубравка скользнула в воду и поплыла вслед за ними.
Утюг порядочно отстал от приятелей. Он плыл, крепко вцепившись в надувной круг. Вдруг что-то цепкое обвило его ноги и с силой дёрнуло вниз. Страх - плохой товарищ. Утюг выпустил резиновый поплавок, заколотил руками по воде и тотчас окунулся с макушкой, блестяще оправдав своё прозвище.
Ноги его освободились. Утюг вынырнул, хватил ртом воздух и увидел прямо перед собой Дубравку. Она преспокойно лежала на его круге.
– Тони, - сказала она.
Утюг покорно утонул.
Через секунду он снова вынырнул на поверхность.