Дуэт
Шрифт:
— Ты работала как вол, — сказала Марианна, вспоминая о бесконечных бессонных ночах, когда певица сочиняла музыку к своим песням и сама делала аранжировку.
— Временами я не могу поверить… Я слышала звучание струнных и духовых инструментов, улавливала ритмы, повторы и не могла поверить, что все это мое. Я невероятно счастлива.
— И талантлива, — уточнила Марианна.
— У многих есть талант, — заметила Кэтрин. — Только они изнывают от скуки, играя на пианино в барах, и ждут своего часа. Если им не повезет, они так и пропадут там.
— Конечно, важно
Она встретилась с Кэтрин почти в начале карьеры певицы, шесть лет назад, и стала свидетелем ее борьбы и разочарований. Она знала о ее страхах и сомнениях, о невероятной трудоспособности, об усилиях достичь почти невозможного совершенства. Нет ни одной мелочи в жизни Кэтрин Джонер, о которой бы не знала Марианна Адамс.
3
Фредерик Эмбридж стоял, незаметно наблюдая за ней. Первое, о чем он подумал, — как мало она изменилась. Время совсем не тронуло ее.
Перед ним была все та же Кэтрин Джонер — очаровательная девушка и первоклассная певица. Сейчас Фредерик присутствовал, пока ею не замеченный, при очередной записи. Это всегда проходило удачно, но певица порой считала, что могло бы быть и лучше. Главным для нее было почувствовать звучание музыки. И сейчас ей показалось, что в последней песне чего-то не хватало. Не зная точно, чего именно, Кэтрин подала знак звукооператорам остановить запись.
— Томас!
Рыжеволосый мужчина плотного телосложения, глядя на часы, вошел в кабину.
— Какие проблемы? — спросил он, прикасаясь к ее плечу.
— Последний номер немного… — запнулась Кэтрин, подбирая слово, — вроде бы пустой. Что ты об этом думаешь?
Она уважала Томаса Мартина как музыканта и относилась к нему по-дружески. Этот немногословный человек, любивший старые вестерны и восточные сладости, был одним из лучших эстрадных музыкантов страны. Кэтрин всегда думала, что он достигает своей цели с помощью нескольких фраз: «Исполните еще раз» или «Оркестр звучит отлично». Кэтрин улыбнулась ему и исполнила еще раз своим теплым, глубоким голосом песню «Свободная душа».
— В этой песне все правда, — пробормотала она, снимая наушники. Затем снова подошла к микрофону. — Следующую, пожалуйста «Нежность и надежда».
Память сердца ясна и сильна, Хоть давно не страдаю, как прежде, Осень все всколыхнула до дна, Но в душе оставляет она Место нежности, место — надежде…Это была медленная страстная баллада, словно созданная для ее задумчивого бархатного голоса. Слова она написала когда-то давно и только на днях решилась исполнить ее перед публикой. Во время концерта Кэтрин поняла, что ее аранжировка не выражает всю полноту чувств. Пришлось еще потрудиться. И теперь, на прослушивании, ее голос лился свободным потоком. Прозвучала последняя, заключительная
— Ты была великолепна, — заявил Мартин, подходя к ней и целуя в щеку.
Ее глаза потеплели и, едва сдерживая слезы, она сказала:
— Мне это так нужно.
— Что? Поцелуй или комплимент?
— И то, и другое. — Улыбаясь, она откинула волосы назад. — Ты же знаешь, звезды нуждаются, чтобы ими постоянно восхищались.
Случайно Кэтрин взглянула сквозь стекло кабины и увидела мужчину, который пристально на нее смотрел.
Кровь прилила к ее лицу. Чувство, владевшее ею во время пения, вспыхнуло с новой силой.
Фредерик!.. Ей захотелось позвать его, но она лишь прошептала его имя. Недаром, пока она пела, ей казалось, что кто-то не сводит с нее глаз.
Значит, он вернулся! За годы выступлений на сцене Кэтрин научилась владеть собой. Раньше ей давалось это с трудом, но со временем пришло умение скрывать свои чувства. Когда Фредерик Эмбридж подошел, она уже выглядела совершенно спокойной, хотя внутри нее бушевала буря.
— Фред, как чудесно снова увидеть тебя! — Кэтрин протянула к нему руки и прижалась щекой к его лицу, ожидая дежурного поцелуя от человека, занятого тем же делом, что и она.
Ее манера держаться удивила Фредерика. Прежде он знал ее слабой и порой растерянной. Сейчас эта женщина выглядела яркой, блестящей, деятельной, уверенной в себе. Фредерик решил, что первое впечатление обманчиво.
— Кэт. — Он прикоснулся к ее щеке губами и взял за руки. — Ты гораздо красивее, чем когда-либо. Так и должно быть.
Кэтрин не верилось, что перед ней в самом деле Фред Эмбридж. Он был все так же строен. Его худое загорелое лицо не изменилось. Скорее необычное, чем красивое, оно всегда приводило в экстаз девушек, которые вопили от восторга на каждом его концерте. Его выразительные, с тяжелыми веками, цвета морской воды глаза обладали магической силой. Фред Эмбридж покорял зал, как только легкой походкой выходил на сцену. И он умело пользовался своим обаянием и мужской привлекательностью. Словом, он был неотразим.
— Ты совсем не изменился, Фред, — спокойно сказала Кэтрин, но в ее голосе прозвучало страдание.
— Забавно, — он усмехнулся, — я то же самое подумал о тебе, как только увидел. Но, пожалуй, это не так. И ты, и я изменились.
— Пожалуй, так. — Боже, как она хотела, чтобы он отпустил ее руки. — Что привело тебя в Лондон?
— Работа, любимая, — ответил он, внимательно изучая каждую черточку ее лица. — И, конечно, желание снова увидеть тебя.
— Ну разумеется, — произнесла Кэтрин насмешливо-язвительно и даже не улыбнулась.
Этот саркастический тон удивил Фредерика. Насколько он помнил, Кэтрин не отличалась язвительностью.
— Я хотел тебя видеть, Кэт, — сказал он с обескураживающей искренностью. — Очень хотел. Можем мы вместе пообедать?
Его изменившийся тон заставил усиленно забиться ее сердце. Та же реакция, по привычке твердила она себе, пытаясь высвободить руки, которые он не выпускал.