Дух Древнего
Шрифт:
То, что он так встревожен и обратился ко мне, говорит о крайней серьезности происходящего.
Думаю, что правильным является второй вариант. Хоть Царство Аида и казалось незыблемым, но, всё же, много энергии и сил уходит на поддержание Тартара. Потому Царство Мёртвых без Богов и притока новых душ умирает. И снова возникает вопрос, как быть? Ведь я не жнец. Не могу поставлять души.
Харон не договорил о Керрах. Сказал, что пришлёт их — это логично, они, как раз, жнецы — могут поставлять души. Получается, моя задача только найти их. Но, что значит это
Ведь задача Керр не только забирать древних греков в Аид, но и возвращать сбежавших из царства мертвых. Потому-то демон за мной и охотился. Так, что значит это «Они»?
Керры согласны поработать курьерами? Они согласны не нападать на меня? Это важный вопрос. Я с трудом справился с одной, а «Они» подразумевает несколько. Кстати, сколько? Сколько Харон готов отправить? Две? Три? Десять?
Получается, мне надо подготовиться к встрече. Серьёзной встрече. Даже, если они согласились не пытаться вернуть меня, вдруг не удержатся и попробуют. А я должен это сделать. Должен помочь Харону.
И дело даже не в Аиде и Тартаре. Не в том, что они могут разрушиться без новых душ, и тогда узники выберутся на волю
Дело даже не в том, что среди узников будут Титаны, а я не готов сейчас с ними встречаться и из-за этого может настать конец света.
Да, даже, если и готов был бы, куда их потом девать? Новый Тартар построить не пятиминутное желание. Это кропотливая, долгая работа. Надо столько предусмотреть, что голова кругом идёт. Даже не смотря на то, что один я уже строил, и опыт имеется. Но и не в этом причина моего долга.
Дело в том, что за тысячи лет Харон стал тем, кого я не задумываясь назову другом. Мы и до моей смерти хорошо общались, а уж после, можно смело сказать, что мы стали братьями. Я готов отдать за него хоть вторую, хоть пятую жизнь.
Дело в том, что Харон, также, как и Царство Мёртвых, не может существовать без веры в него и новых душ. Он жив только потому, что является частью Аида и подпитывает силы из него. Из старых запасов.
Если Аид исчезнет, то и Харон вместе с ним. А я не готов снова терять друга.
Лидия Чернышёва-Круглякова в комнате с Марией Мороз.
Развивались волосы. Мелькали кружевные трусики.
Чёрный топик натянулся. Сполз вверх. Обнажил белоснежное основание груди. Зацепился складками ткани за острые участки.
Топик пытался скрыть девичьи прелести, но не справлялся. Он едва сдерживал грудь, потому что Маша прыгала на кровати.
С виду лёгкая и миниатюрная, она продавливала матрас. Пружинила на нём вверх. Взмахивала руками и, под скрип деревянного основания, снова приземлялась на постель.
— Лида, ты видела? Видела, как он Осокина на место поставил? — разносился по комнате восторженный голос, а голубые глаза сверкали весельем. — А этот его взгляд. Такой, такой властный. Аж до мурашек. Ты видела?
— Угу, — протянула Лидия, не отрывая взгляда от ежедневника.
Карандаш в её руке царапал бумагу, оставлял ровные строчки личных
— А Жорика, помнишь? Как он Жорика в поезде осадил, — не прекращала лепетать Маша. Прыгать и лепетать. — Ох, как же он хорош.
— Прикройся хотя бы, ты одета неподобающе, — буркнула Лидия в ответ, всё так же не отрываясь от записей. — И ты так и не ответила, почему на целый час заблокировала замок, и на стук не отвечала? Мне пришлось у Жоры с его дружками ждать.
— Да брось, — Маша плюхнулась на кровать и раскинула руки. Её щёки раскраснелись от возбуждения. — Мы же одни здесь, а ты злишься, потому что у тебя что-то с ключом. А я дверь не трогала, слушала музыку и красила ноготочки. Видишь? — ладошки Маши взметнулись вверх.
Лидия отложила карандаш и вздохнула. В зелёных глазах мелькнули золотистые искры. Знак раздражения, который она научилась скрывать ещё в детстве, но не всегда успешно. Как сейчас.
— Ах, Лида, он глава рода. Представляешь? — томный вздох разнёсся по комнате. — Граф, как это звучит. Граф, графиня Мария Петровна.
— Глава рода из одного человека, — хмыкнула Лидия и процедила с нажимом, — такой же дурак с гонором, как и Жорик, только без силы за плечами.
— Зато, какой мужчина, — Маша перекатилась на живот, и положила подбородок на ладони. — Такой мужественный.
Глаза Маши подёрнулись пеленой задумчивости, а на лицо наползло мечтательное выражение.
Мария прекрасно понимала, таких как она здесь много. Нетитулованных дворянок, мечтающих о выгодном браке. Но что такое выгода? Стать женой такого же дворянина? Или четвёртого сына графа? А тут он!
Большинство титулованных аристократов даже не взглянут в её сторону, а он…. Он уже дважды видел её почти обнажённой, и ему…. Ему понравилось! Точно понравилось.
Маша видела, что произвела на него впечатление, и не собиралась останавливаться на достигнутом. Она собиралась усилить натиск, но говорить об этом Лидии, как и о последней встрече с Орловым она не стала. Пусть Лидия и её лучшая подруга с детства, но должно же у девушки остаться хоть что-то только для себя?
— Ах, — проникновенно вздохнула Маша, — как думаешь, мне пойдёт белое платье?
«Как же она утомляет, — подумала Лидия и покосилась на подругу, дочь дворянина, который держится на плаву лишь за счёт контрактов с сибирскими князьями и её отцом».
' Глупая. Куда ты лезешь? — размышляла Лидия, глядя как Маша дрыгает ногами и мечтательно смотрит в потолок. — Никому ты, красивая кукла, сама по себе не нужна'.
Лидия знала, что ценность Маши только в связях с её родом. Впрочем, именно это и делало её полезной. Дома многие видели Машу в свите Лиды, принимали вместе с ней. Но не смели и подойти без разрешения. Потому что никто из них не был нужен Лидии. Все они и так были в команде её отца.