Дух Древнего
Шрифт:
— А где…
— Единственное помещение факультета для клубной деятельности, которое соответствует нормам безопасности и отдалённости от остального фонда, — бодро выдала старушка, и я слегка прибалдел от её скороговорки, — это хозяйственный ангар на полигоне, — она указала рукой на окно, — можете его увидеть отсюда.
— Здорово, — протянул я, подойдя к окну, и обернулся, — а полигон можно использовать?
— Почему нет, — повела головой старушка секретарь и стала прятать бланк в папку.
— Что там, дай посмотреть, Тихон,
Прижались к подоконнику. Вытянули шеи. Завертели головами.
— А где? — спросила Маша.
— Это? — округла глаза Лидия.
Она повернулась ко мне и указала рукой на сарай посреди лужайки парка.
Крыша на нём зияла дырами. Стены покосились и, я подозревал, что доски подгнили.
Что там внутри я не знал.
— Вам надо привести его в порядок за две недели, — произнесла старушка. — Там лет десять складировали старый мусор и поломанные инструменты, уборка тоже на вас. Ещё насекомых надо извести. Кажется, рабочие жаловались на тараканов и крыс. Если за две недели не приведёте в порядок, то клуб аннулируют.
— Я не буду этого делать, — покачала головой Лида, а глаза у неё налились золотом.
— Там же крысы, — жалобно, чуть не плача, протянула Маша, — и занозы.
— Ну, я обещание выполнил, но на такое не подписывался, — покачал головой Волков, — да и строитель из меня так себе.
Только Тихон промолчал. Повесил голову и посмотрел себе под ноги.
Лидия оглядела ребят и отошла от подоконника.
— Мы уходим, — бросила она.
— Ну, — протянула старушка секретарь, — раз не набирается пять человек.
Она вытащила наш бланк-заявление из папки и собралась его порвать.
Граф Василий Сергеевич Огонь-Догоновский. Клуб при Благородном Собрании столичных аристократов.
Стук бильярдных шаров разносился по помещению. Маневрировал среди дубовых колонн-подпорок. Отражался от обшитых тёмным деревом стен. Смешивался с голосами беседующих людей. Перемежался с вызванным удачной шуткой смехом и, приглушая бульканье разливаемого из бутылок в фужеры коньяка, вяз в густых облаках сигарного дыма.
— Вы слышали о последних новостях на границе с Империей Цинь?
— Катастрофа, как по мне.
— Господа, поздравьте, у меня родился сын.
— Если мне не изменяет память, то восьмой. Вы хотите собрать спортивную команду?
— Нет, что Вы, но от экспедиции в Африку не откажусь.
— Думаю, что Германия выглядит более ценным партнёром, чем Франция…
Василий Сергеевич Огонь-Догоновский пребывал в отличном настроении. Развалился в мягком кресле клубного помещения и, держа в руке коньячный бокал, да покуривая сигару, слушал разговоры благородного столичного общества.
Вчера Василий Сергеевич обрубил все хвосты, которые вели к нему после убийства юного графа Орлова. Бандит Тарелка
Никто не выжил и Василий Сергеевич праздновал исполнение замечательного плана.
«Как два пальца об асфальт, — мелькнула у него отнюдь не благородная мысль».
Василий Сергеевич полуприкрыл веки и стал наблюдать за своими партнёрами, союзниками и противниками, а в его голове, как у сытого тигра, медленно ворочались мысли.
Старик Орлов не мог узнать о наследнике так скоро. Значит, не успел изменить завещание. Но это и не важно. Он снова остался один. Остался доживать свой век. Сколько ему осталось? Ещё лет пять, не больше.
Василий Сергеевич умел ждать. Да он уже ждал целых двадцать лет. Ждал, когда наконец-то, сможет забрать свой приз за победу в той давней войне родов. Приз, на который у него огромные планы.
«Кто бы мог подумать, — усмехнулся Василий Сергеевич, — что старик Орлов сможет так долго продержаться и сохранить для меня…».
— Василий Сергеевич, рад Вас видеть, — рядом с Огонь-Догоновским, прерывая его мысли на самой приятной ноте, появился невысокий, толстенький мужчина.
— Борис Аркадьевич, — кивнул Василий Сергеевич и затянулся сигарой.
— Василий Сергеевич, — толстяк не стал дожидаться излишней вежливости, улыбнулся и обозначил причину своего визита в личное пространство графа: — помните давнюю войну родов, где никому неизвестный Уваров при вашей поддержке победил графа Орлова и основал род Уваровых-Орловых?
— Без малейшего понимания, о чём Вы говорите, Борис Аркадьевич, — усмехнулся Огонь-Догоновский, — Вы стали собирать и верить в слухи?
— Конечно нет, что Вы, — протянул Борис Аркадьевич, — все слухи я проверяю.
— Видимо, здесь не до конца, — хмыкнул Огонь-Догоновский, — мельчает разведка рода Граббе, да, Борис Аркадьевич?
— Полно Вам, Василий Сергеевич, — поморщился Борис Аркадьевич Граббе, — зачем Вы так? Я всего лишь хотел поделиться интереснейшей и неожиданнейшей новостью, — Борис Акрадьевич взял бокал с коньяком с подноса официанта и, сделав глоток, продолжил, — в столице радость, Бестужев ликует: Орловы вернули себе имя, и глава рода Кирилл Дмитриевич вчера поступил в академию.
Лицо Василия Сергеевича осталось равнодушным. Рука не дрогнула. Только поднесла к губам сигару, и Огонь-Догоновский затянулся.
— Но, раз Вам не интересно, — продолжил Граббе, — то прошу меня простить за назойливость. Не смею больше докучать своим вниманием.
Граббе ушёл, а Василий Сергеевич ещё пятнадцать минут продолжал неспешно курить и пить коньяк. Внешне он ни капли не изменился. Делал мелкие глотки и аккуратные затяжки.
Василий Сергеевич допил. Докурил. Неспешно поднялся из кресла и направился на выход. По пути он кивнул знакомым. Бросил несколько слов приятелям и союзникам. Разминулся с официантом и вышел в коридор.