Дух воина. Погранец

Свадьбин Виталий

– А как вам такое название? «Вымпел», – предложил я.

– А что это значит, товарищ лейтенант? – спросила Бубнова.

– Вымпелом награждают самых достойных. На производстве – это передовики, в армии – отличники боевой и политической службы. Не обязательно, чтобы было прямое значение. В нашем отряде будут все только достойные. Я думаю, вы меня не подведёте, – я снова улыбнулся и все тоже заулыбались.

Я подумал, насколько сильно в этом времени люди накачаны идеологией. Именно такой народ и смог победить фашизм.

Июль 1941 год. Оккупированная территория СССР. Отряд «Вымпел».

Я конечно позаимствовал название отряда из своего прошлого. Ну а почему бы не начать боевой путь такому отряду с 30 июня 1941 года? Вполне значимо, если меня не убьют за годы войны, продолжу развивать этот бренд. Я собственноручно написал приказ о создании отряда, а далее приказы

о зачислении бойцов в этот отряд. Ведение боевого журнала началось. Потекли будни обучения бойцов. Физическая подготовка у бойцов была невысока, за исключением пограничников и разведчиков. Но молодость брала своё. За неделю марш-бросок в пять километров казался простой разминкой. Я распределил обязанности в отряде. Изучение немецкого языка необходимо. Выяснилось, что Бубнова неплохо знает язык. Её мама была учителем немецкого. Вот мы с ней попеременно и стали заниматься ежедневно с бойцами. Причём у Бубновой получалось лучше выполнять роль учителя. Кроме этого, Дарья до войны сдала на «Ворошиловского стрелка», у неё даже значок такой был. Её я поставил для освоения дополнительной специальности снайпера, а наставником к ней удмурта ефрейтора Волкова. Заодно она его по немецкому погоняет. Каждый вечер я проводил занятия по рукопашному бою, учились все и не менее двух часов ежедневно. Навыкам следопыта учили старшина Быков и ефрейтор Волков. Перед сном обязательно проводил занятия по способам анализа полученной информации. Учились стрелять из всего оружия, что было у нас. Ко всему прочему я стал обучать бойцов «качать маятник», такие движения, которые помогут сбить прицельный выстрел в твою сторону. Это когда ты двигаешься и перемещаешься так, чтобы в тебя противник не мог попасть даже с расстояния в десять шагов. Учились стрелять в перекатах и с разных рук, кидать ножи и штыки в цель, уклоняться от удара винтовкой с штыком. К вечеру бойцы еле ноги волочили. Но результат был виден с каждым днём. Мы растратили почти весь боезапас и подъели наши запасы продуктов. Требовалось идти в разведку и пополнять наши запасы трофеями. У меня осталась карта от немцев со временного склада, где были указаны координаты складов немецкой армии. Да и обстановку на фронтах требовалось узнать. От ежедневных занятий по немецкому языку Бубнова говорила быстро и почти без акцента. Хорошие показатели давали разведчики и пограничники. А старшина знал хорошо ещё и польский язык. У нас был транспорт, поэтому по тылам я решил передвигаться в мундирах немецкой армии. Была вероятность, что мы наткнёмся на окруженцев, но, по-моему, фронт ушёл далеко. От границы все окружённые формирования давно ушли, либо их переловили немцы. Хотя может я не прав. Мы находились в лесном массиве, южнее Волковыска. Недалеко от нашей бывшей границы. В первую очередь нам нужны были патроны и питание. Поэтому я принял решение посетить склад возле села Порозово. Не то, чтобы штурмом собирался брать этот склад. Были у нас трофейные документы с печатями, на получение боеприпасов и продуктов, оставалось только вписать наименование в накладные. А вообще-то стоило подумать о документах. С тем убитым лейтенантом у меня было небольшое сходство, подобрали и остальным ребятам зольдбухи, так называемые документы, от убитых немцев. Серьёзной проверки эти солдатские книжки не выдержат, конечно, но я решил рискнуть использовать бумаги.

Мы привели себя в достойный вид, почистились и побрились. Не получилось только подобрать одежду на Бубнову. Будет играть роль переводчицы, насколько я раньше читал, что немцы часто использовали гражданских. Сам я говорил на немецком чисто, практика богатая имелась в прошлом. Для этого мы направились сначала в Волковыск. Надо было посетить там комендатуру. Я верил, что меня не просто так закинули в это время, а значит удача будет сопутствовать мне. На акцию взял с собой четверых, Быкова, Бобыкина, Титова, Бубнову и Дронова. Они более-менее могли объясниться на немецком. Хотя я велел им больше помалкивать. В город заехали ближе к вечеру. Здесь был блокпост, но охраняли его не немцы, а полицаи. С первых дней войны нашлись желающие служить великой Германии. От них мы узнали месторасположение комендатуры. И узнали, что здесь организовывают концентрационный лагерь и гетто для евреев. Передвигались на грузовике. Комендатура расположилась в бывшем райкоме партии. На входе стоял часовой. Я вышел из машины и направился к коменданту, сделав независимый и важный вид, как-никак играю роль победителя «русских варваров». Часовой остановил меня, я сверкнул документами, а чтобы он не вглядывался в фото, тут же наехал на него.

Разговор на немецком:

– Почему

верхняя пуговица расстёгнута, ремень ослаблен. Солдат, ты не знаешь, что такое дисциплина? Комендант распустил вас? Задам ему такой вопрос.

Часовой испуганно вытянулся по стойке смирно, что-то промямлил. Я сурово осмотрел его и шагнул внутрь здания. Бубнова молча последовала за мной. К коменданту мне пока не надо. Не сам же он выписывает документы. А кто? Скорее всего в канцелярии либо в отделе регистрации. Вот туда я и направил свой путь. В отделе регистрации нашу девушку Дарью зарегистрировали безо всяких проблем, как служащую Великому Рейху. Оттуда направили в канцелярию, там поставили печать. Я быстренько разговорился с местным унтер-офицером. Как его взяли в армию? Этот фрукт носил очки, сквозь линзы которых его глаза увеличивались чуть не в два раза. Однако Пауль Шмутке оказался милейшим человеком. Разговор на немецком.

– Господин лейтенант, зачем вам ехать в Прозово? Уже как неделю работает армейский склад на станции в посёлке Пограничный. Там есть всё и доставка удобная по железной дороге. А в Прозово склад будут упразднять, максимум неделю просуществует, – заявил он после того, как я пожаловался, что мне надо в Прозово по снабжению.

Зазвонил телефон, Шмутке взял трубку. Его к себе вызывал комендант. Унтер засуетился. Я смотрел на него и удивлялся, вот ведь совсем не военный человек, однако служит, хоть и в канцелярии.

– Господин лейтенант, давайте все ваши бумаги я подпишу у коменданта. Вы можете подождать меня здесь. У меня в кофейнике есть кофе. Угощайтесь.

Шмутке убежал, а я осмотрел его кабинет. В ящике нашёл две печати, они были старенькие, возможно на выброс, но мне подойдут. А непоседа Шмутке просто забыл, что такие вещи разбрасывать нельзя. Поможем «выбросить», я сунул печати в карман. Прикарманил пачку заявок с накладными, сунув их за пазуху. Налил себе кофе и выглянул в коридор. Дарья послушно стоит рядом с дверью. Велел идти ей в машину. Вскоре появился Шмутке, отдал мне бумаги и документы. Я не забыл похвалить кофе у унтера.

– Господин лейтенант, мне право не удобно. Но я хочу попросить вас. В следующий раз, когда при едите к нам, привезите мне пистолет русских, «ТТ» называется. Мне для коллекции. Я дома собираю коллекцию разного стрелкового оружия. А я отплачу чем смогу, – он явно смущался и краснел.

Я уверил его, что обязательно привезу. Тем более у меня такой есть, забрал с убитого комиссара. Вот я уже и дружбу завёл, а можно будет и завербовать. Я вышел из кабинета и был уже на выходе, когда меня догнал офицер в чёрном мундире. Я обернулся и напрягся. Этот немец принадлежал к подразделениям СС, об этом говорила его форма.

– Штурмбанфюрер29 СС Фридрих Фишер, – вальяжно представился он.

Я ответил на приветствие назвав себя как лейтенант Ганс Шрёдер.

– Господин лейтенант, у меня к вам просьба. Мне сказали, что вы наверняка поедите на армейский склад. Не могли бы вы прихватить меня и моего ординарца? – он посмотрел на меня немного внимательней, чем мне бы хотелось.

Я несколько мгновений рассматривал его. А ведь он похож на меня, только старше лет на пять. В его руках портфель. Я ответил, что, конечно, буду рад услужить. А в голове уже вертелось «Главное, чтобы костюмчик сидел». А не примерить ли мне костюмчик этого эсэсовца на себя? За руль я сел сам, отправив старшину в кузов. Туда же сел с чемоданами и ординарец Фишера. Самого эсэсовца пригласил в кабину, мотивируя тем, что хочу послушать его, так как он недавно из столицы Германии. А через полчаса мы выехали из Волковыска. Фишер легко сходился с людьми, он предложил мне вести беседу без формальностей.

– Скажите, Ганс, как вам Восточный фронт? – спросил он.

– Терпимо. Комиссары бегут, только пятки сверкают. После победы я мечтаю получить землю в Крыму, из-за этого исполнил рапорт о переводе сюда, в эту варварскую страну. Но из русских свиней получатся хорошие работники, я надеюсь. До этого служил во Франции.

– Даже так? Вы меня удивили. Обычно наши солдаты не стремятся покинуть Францию.

– Ну а вы, Фридрих, по служебным делам? Если это не секрет, конечно, – улыбаясь спросил я.

– Секрет, но небольшой. Буду заниматься вопросами пленных и партизан. Уже есть такие бандитские формирования. Но это не интересно. Есть кое-что приятное. Моя подруга и соратник гауптштурмфюрер СС Марта Хоффманн, будет отбирать красивых славянок из лагерей для работы в офицерских домах терпимости. В Минске, в Киеве и других крупных городах. А возможно и не только в крупных. Я выбил ей разрешение, деньги не бывают лишними. Кстати, она должна прибыть сегодня на эту станцию… Пограничное кажется.