Дух времени
Шрифт:
Может быть, если бы мне дали взглянуть на тело, я бы не стала настаивать на расследовании и всем прочем, я бы увидела его спокойное лицо и поверила, что смерть действительно забрала часового мастера, отобрав у него волшебную власть над временем, но увидеть лицо Генри мне не позволили, никто даже не подумал предложить мне проститься, и для меня он навечно остался чудаковатым стариком-энтузиастом с самым крепким здоровьем в мире и полными карманами шестеренок.
Разве могла я подумать, что от полного одиночества
— Он не мог умереть, это убийство, — возразила я. — Генри даже не болел! Никогда!
— Сожалею, но господин Олридж умер именно от инфаркта. Здесь нет загадки.
Олридж? Так вот какая у него фамилия? Все его знали только как часового мастера Генри, вопрос о фамилии не вставал ни разу. Какой позор, ведь я не знала даже этого! Он был Генри, а я была Олли, и все остальное, казалось, не имело значения. Но вот меня выбросило из уютного славного изолированного мирка прямо в эпицентр суровой реальности, где имели значения имена, статусы и условности, которые ранее казались такими далекими и ненужными…
— У него вчера был странный посетитель, и он попросил меня уйти, бросив уборку. Опасался. Я думаю, вы ошибаетесь, Генри всегда боялся этого человека. Вам бы стоило его проверить.
— Никаких следов насилия на теле не обнаружено. Он ни с кем не боролся. Нет причин полагать, что смерть наступила не в силу естественных причин.
Теле. Единственный человек, который обо мне заботился, для которого я что-то значила, именуется теперь просто телом!
— Он не тело! Его зовут Генри! — огрызнулась я.
— Простите, — несколько смутился молодой сержант.
В этот момент двое мужчин подняли носилки, и…
— Куда вы его уносите?
— На экспертизу. А потом передадим тело родственникам, — бесстрастно ответил один из полицейских.
— Его зовут Генри! Его. Зовут. Генри!
— Его звали Генри, — бесстрастно поправили меня и двинулись дальше.
А я стояла и смотрела вслед людям, вот так запросто уносившим моего друга.
— Нет, сержант Свелт, давайте я опишу вам человека, который приходил, расскажу что-нибудь, вы можете считать иначе, но проверить обязаны.
Он некоторое время смотрел на меня и колебался, но, видимо, понял, что просто так я не уйду, и сдался. Ну не мог Генри просто взять и умереть, я сердцем чувствовала!
— Хорошо, госпожа Бёрн. Вы знаете имя этого мужчины?
— Н-нет…
Он нахмурился и явно подавил раздражение.
— Он богат, с черными волосами и глазами цвета нефрита.
— Главами цвета нефрита? — переспросил сержант, явно сомневаясь
Не верил. И тем более не поверит, когда прочтет досье на девушку, загадочным образом потерявшую память.
— Просто он очень интересный мужчина. Интересный и… холодный. Ужасающе равнодушный.
— Ужасающе равнодушный. Госпожа Бёрн, вы понимаете, что ориентируясь на такие субъективные показания, я никогда никого не найду?
— Я просто хотела объяснить, почему так поэтично отозвалась о его глазах…
— А, понятно, — сухо сказал сержант и начал что-то писать в крошечной записной книжке.
Я прекрасно понимала, что в сложившихся обстоятельствах он отнесся ко мне очень даже благожелательно, но этого было недостаточно, он должен был мне верить.
— Он приходил к Генри и раньше, но тот запрещал мне расспрашивать о клиентах ему подобных.
— То есть он был еще и не один?
— Вчера он был один.
Сержант раздраженно мотнул головой.
— Мог ли кто-то еще видеть этого человека? Может, у господина Олриджа был какой-то журнал, где он вел записи о клиентах?
— О записях мне ничего не известно, но наблюдать странного человека мог господин Тоффи. Он владелец булочной напротив.
— Хорошо, пойдемте поговорим с ним. И заодно поищем записи или хоть что-нибудь о человеке с нефритовыми глазами.
Но все оказалось тщетно. Вчера стояла такая погода, что господин Тоффи даже собственного носа не сумел бы разглядеть, не то что гостя Генри. И ни один из нас не видел машину, на которой посетитель приехал. А в мастерской не обнаружилось никаких странностей, даже обыск проводить было бессмысленно, тем более что я и сама не знала всех вещей, которые хранил там Генри. По итогам дня все, что нам удалось — составить с моих слов приблизительный портрет одного из шести, но уже тогда я понимала, что искать призрачного визитера никто не станет, для этого нет никаких причин.
Часть 2
К вечеру погода снова начала портиться и к дождю прибавился ураганный ветер. Домой идти не хотелось ни мне, ни господину Тоффи, а потому мы стали печь любимое лакомство Генри — булочки с кунжутом. Возились долго, совсем не спешили, было грустно и некуда торопиться. И когда наконец наше творение было готово, мы оба обнаружили, что вовсе и не жаждем его отведать. Булочки были нужны только как память о Генри.
— Знаешь, Олли, на Западе в маленьких городках на похороны усопших соседи приносят угощения.
— Он не усопший, он убитый, — поправила я господина Тоффи.
Эта решимость крепла во мне весь день, и я поняла: я обязана найти одного из шести, чтобы отдать полиции. Ради Генри.
— Не надо, Олли. Не знаю, сколько Генри было лет, но он открыл мастерскую не менее четверти века назад, и был уже совсем не молод. Просто время его пощадило. Он умер дома, в своей постели, это ли не счастье?
— Было бы счастье, если бы я в это поверила! Но тот человек… Вы не понимаете, он жуткий.