Дух времени
Шрифт:
— Это не делает его убийцей. Иногда монстры являются нам под самыми прекрасными масками.
— Он и был прекрасен.
— Я не об этом, и ты это знаешь. Искусство лицедейства простирается очень далеко, Олли. Дальше, чем ты можешь себе представить.
— Я чувствую, господин Тоффи, понимаете? Я должна найти этого мужчину, я должна с ним хотя бы поговорить! Я должна узнать, на что так беспечно закрывала глаза, должна не повторять своих ошибок.
— Олли, у Генри на все были причины, не стоит…
Я упрямо отвернулась к окну, не желая слушать увещевания человека, который
— Господин Тоффи, кто это? — осмелилась я перебить булочника.
Черная, спортивная, дорогая. Такая идеально подошла бы одному из шести. Это что же такое получается, пока я сижу и пью чай с господином Тоффи, убийца проник в мастерскую?!
Последняя мысль заставила меня вскочить на ноги и броситься прочь из булочной. Даже не посмотрев по сторонам, я перелетела через проезжую часть и ворвалась в двери мастерской, где тут же схватилась за единственное пришедшее мне в голову оружие — щетку для подметания. Это все же лучше, чем ничего. Высокий широкоплечий мужчина стоял ко мне спиной, не оборачивался, однако по напряжению, сковавшему его тело, я поняла: он знает, что в помещении больше не один. Дождевая вода стекала по его волосам за шиворот, и хотя из-за влаги они потемнели, я уже знала, что они не черные. Я искала не его, но все же этот мужчина обманом проник в мастерскую, и прощения не заслуживал.
— Обернись! — потребовала я, и он, не став медлить, развернулся.
Кажется, незнакомец не ожидал, что я стою за его спиной не с пистолетом или чем-то подобным, а с обычной щеткой для подметания, так как даже руки поднял. И, конечно, то был не один из шести, нет, просто мужчина, привлекательный и, в отличие от гостей Генри, очень живой. Когда он понял, кто и чем ему угрожает, выражение лица его стало таковым, что не передать словами, даже губы дрогнули в попытке улыбнуться. Но, разумеется, мне было совсем не смешно. Я рассчитывала встретить убийцу Генри, а не еще одного непонятного типа, который еще больше запутает ситуацию.
— Кто ты такой? — гневно спросила я.
— Я Кевин. Сын Генри, — без колебаний ответил он. Я заметила у него в руках ключ от мастерской, точно такой же, как у меня. И голос его был, я бы даже сказала, располагающий. — Мне сегодня позвонили из полиции…
Боже. Его отец только что умер, а я угрожаю ему дурацкой щеткой. Но как узнать, правда ли он сын Генри? На старика он совсем не походил, и только это не позволило мне опустить свое импровизированное оружие. Дверь мастерской снова распахнулась, и на пороге возник господин Тоффи.
— Олли, — начал он, но осекся и уставился на мужчину. — Кевин? — удивленно выдохнул пекарь. — Бог мой, мальчик, это правда ты?
Все ясно. Я пожала плечами, отставила в угол щетку и начала мрачно рассматривать сына Генри. А у них, видимо, большая разница в возрасте. Потому что Кевину было, судя по всему, чуть за тридцать.
— Господин Тоффи, — улыбнулся мужчина, на всякий случай стрельнув в меня глазами. Видимо, опасался, что я снова стану ему угрожать. Мне было
— Какие нерадостные вести, однако, тебя привели. Когда Олли рассказала мне о случившемся, я сразу подумал о тебе…
Кевин снова бросил на меня тяжелый взгляд, и я поежилась. Ну а что? Я думала, что он вор или — того хуже — убийца Генри. В конце концов, у меня были причины для опасений.
— Пойдем, ты, наверное, с дороги, а у нас есть чай и булочки.
Это вопиюще радостное приветствие меня просто покоробило: хоть кто-нибудь, кроме меня, здесь помнил о Генри? Пусть господин Тоффи полагал, что старик умер своей смертью и никакого криминала в этом нет, но все-таки. А мне вдруг стало интересно, что обо всей этой ситуации думает сам Кевин? Я взглянула на мужчину, пытаясь прочесть на его лице настроение или мысли. Он выглядел грустным, но спокойным. Я ничего не знала о родственниках погибших, но Кевин, казалось, даже не догадывался, что его отец умер не от старости.
— Олли, идем, девочка, — позвал меня господин Тоффи.
Я не удержалась и, закрывая дверь, оценивающе взглянула на Кевина. Он открыл мастерскую своим ключом, считай, у него был доступ в мой второй дом… Это было очень неуютное знание. И либо мне померещилось, либо это было правдой, но уголки его губ дрогнули снова. Честно говоря, я бы предпочла разозлиться, но улыбка сделала его настолько моложе и обаятельнее, что я вынуждена была спешно отвернуться, чтобы не улыбнуться в ответ. Моя жизнь, считай, длилась всего год, и романтики в ней не было вовсе. У Генри было мало молодых клиентов, а кроме них я общалась чуть ли не исключительно с господином Тоффи, и самый большой интерес за все это время я испытала, пожалуй, только к шестерым. Да и тот не романтического характера.
Когда мы добрались до булочной снова, я промокла вплоть до нижнего белья. Кевин распахнул передо мной дверь, и я шмыгнула внутрь, буркнув слова благодарности, которые, уверена, потонули в шуме дождя. Мне не хотелось чувствовать симпатию к этому мужчине, я не понимала причин, но, думаю, дело в том, что за год он ни разу не приехал навестить старика. А ведь сын был единственным человеком из внешней жизни Генри, о котором я знала. Старик его явно любил.
— Ну рассказывай, Кевин, как твои дела, — улыбнулся господин Тоффи, пока я пыталась выжать над крылечком свои волосы.
— Еще вчера я бы ответил, что чудесно. Уезжая из Праги, я даже и не догадывался, что за ее пределами скрыт такой огромный и чудесный мир, — усмехнулся мужчина. — Вся моя прежняя жизнь проходила в мастерской через дорогу, и кроме нее я ничего не видел, а когда уехал, меня, конечно, ослепило. Самому стыдно за то, как я жил поначалу, но теперь, когда успокоился, все хорошо.
Я взглянула на его роскошную машину, припаркованную рядом с мастерской, и внезапно задалась вопросом, является ли она следствием его ответственной жизни. Генри бы не одобрил подобной расточительности! Внезапно, точно почувствовав мои мысли, Кевин повернулся ко мне: