Духи Великой Реки
Шрифт:
Тсеба, как выяснил Ган, означало «Белая скала». Название хорошо подходило этому месту – каньону с низкими меловыми стенами, который тянулся на север, в направлении горного плато. В последний день пути к отряду присоединялось все больше и больше всадников: скоро по камням Тсебы зацокали копыта более чем сотни коней.
Впереди их ждал один-единственный воин.
Ган не особенно ясно представлял себе, каким должен быть менгский вождь, но он думал, что того будет по крайней мере сопровождать свита, а впереди будут идти музыканты. Всадник был еще довольно далеко, но, насколько Ган мог разглядеть,
Гхэ, Квен Шен и Гавиала подвел к вождю предводитель отряда, и они начали о чем-то беседовать. Голоса далеко разносились в каньоне, но не менее громко звучало и ржание коней, и перестук копыт, так что хотя Ган и слышал разговор, разобрать слов не мог.
Но вскоре Гхэ оставил своих собеседников и двинулся сквозь армию людей и коней. Он шел как могучий герой, воины почтительно расступались перед ним, и скоро стало ясно, что идет он к Гану. Старик собрал все силы, ожидая дальнейших событий.
– Привет, Ган, – обратился к нему Гхэ. – Как я вижу, ты достаточно хорошо перенес наше путешествие.
– Достаточно хорошо.
– Не пойдешь ли ты сейчас со мной?
– Разве у меня есть выбор?
– Нет.
– Что ж, тогда я буду счастлив сопровождать тебя. – Старик отряхнул с себя конскую шерсть, но, когда он сделал шаг, его ноги чуть не подкосились.
– Позволь мне тебе помочь, – сказал Гхэ, крепко – даже чересчур крепко, так что Гану стало больно, – беря его под руку и направляя к группе вождей. – Должен признаться, Ган, я был на тебя сердит, – сообщил ему по дороге вампир. – Впрочем, не поэтому я старался избегать тебя эти дни.
– Да? Разве ты избегал меня?
Гхэ поцокал языком.
– Ты предал меня, Ган, и предал Хизи тоже, хотя, я уверен, по своей глупости считал, будто помогаешь ей. Я держался от тебя подальше, чтобы сохранить тебе жизнь, потому что каждый раз, стоило мне тебя увидеть, у меня возникало желание забрать дух из твоего немощного тела. Но все же мне казалось, что от тебя еще может быть польза, – как оно и оказалось теперь.
Они уже почти дошли до того места, где стояли остальные предводители, и Гхэ немного замедлил шаг – наверное, чтобы те не заметили, как он тащит Гана. Старик открыл было рот, чтобы спросить: какая же от него ожидается польза, но заметил, что менгский вождь пристально следит за ним блестящими глазами.
Он действительно выглядел очень усталым и одет был так же, как и все воины вокруг – в длинный черный кафтан и штаны. Единственным отличием служило то, что на вожде не было шлема. Самым же удивительным Ган счел его возраст: вождю не могло быть больше шестнадцати лет.
– Ты тот, кого называют Ганом, – сказал вождь по-нолийски с сильным акцентом, но все же понятно.
– Да, меня так зовут.
– Нам с тобой о многом нужно поговорить, так же как и с остальными. – Молодой вождь показал на Гхэ и других. – Радуйся: Хизи жива и здорова.
Ган
– Откуда ты об этом знаешь? Вождь похлопал себя по груди:
– Я ее вижу: вот здесь. А совсем недавно я скакал с ней рядом. – Он положил руку на плечо Гана. – Позволь мне представиться. Я шаман и пророк клана Четырех Елей, а также, волей Реки и наших богов, вождь трех северо-западных племен. – Он развел руками, словно обнимая всех всадников, которые, спешившись, почтительно ожидали его приказов. – Но ты, мой друг, можешь называть меня просто Мхом.
XXX
ДОРОЖНЫЙ ЗНАК
Перкар резко втянул воздух и замер на месте, когда его неожиданно окликнул Харка.
– Что?
«Впереди в скалах по крайней мере пятнадцать человек».
– Они могли нас слышать? – прошептал Перкар.
«Разве что если бы вы кричали, пожалуй».
– Менги?
«Откуда мне знать? Мне только известно, что они еще не решили, нападать ли им на вас. Они то ли ждут кого-то, то ли что-то охраняют».
Перкар заметил, что Хизи внимательно смотрит на него.
– Притворись, будто мы разговариваем о пустяках, – тихо предупредил он ее.
– Так мы и в самом деле разговариваем о пустяках, – ответила Хизи, имея в виду беседу, прерванную вмешательством Харки: о сравнительных достоинствах рыжих и черных коров.
– Впереди нас отряд из полутора десятков воинов.
– Прошлой ночью их там не было, – заверила юношу Хизи.
– Ну а теперь есть. Нгангата, ты слышишь?
– Да. Предлагаю вернуться той же дорогой.
– Слишком поздно. Они наверняка уже знают о нас. Когда я скомандую, вы все скачите в укрытие – к тем деревьям. Я, правда, не думаю, что они уже смогут достать нас из луков.
– Уж не собираешься ли ты сражаться с ними в одиночку? – прошипела Хизи.
Перкар еле заметно улыбнулся и похлопал ее по руке:
– Я вообще не собираюсь с ними сражаться, разве что у меня не останется другого выбора. Скорее всего, если учесть, как далеко мы забрались, это мои соплеменники. Но в такие тревожные времена могут случиться всякие неожиданности, и если они вдруг начнут стрелять, то могут убить кого-то из вас. Если же они совершат такую ошибку в отношении меня…
Он говорил с уверенностью, которой вовсе не чувствовал. Путники ехали по ущелью такому узкому, что видели над собой лишь полоску неба. Исцелит ли его Харка, если его раздавит сброшенный сверху валун? Что, если он угодит в западню и переломает ноги, а враги изрубят его в куски?
– Если же они совершат такую ошибку в отношении меня, – повторил Перкар, – последствия будут не столь печальные. К тому же если воины нападут на меня, все вы сможете прийти мне на помощь – кроме тех, кто останется охранять Хизи.
– Я не такая уж беспомощная, – напомнила ему девочка – не то чтобы резко, но с полным сознанием собственной значимости.
После той ночи пять суток назад, которую они провели наедине, их отношения улучшились. Очень заметно улучшились. Поэтому Перкар с улыбкой наклонился и тихо, чтобы одна только Хизи могла его услышать, ответил: