Духовно-аскетические беседы Часть 2
Шрифт:
– Значит, исихазм всё же более требователен, чем схима? – переспросил молодой монах.
– По существу, да. Я не могу говорить за всех схимников и всех исихастов, поскольку среди и тех и других есть и формалисты и настоящие подвижники, но если касаться самих институтов схимы и исихазма, то институт исихазма предполагает владение гораздо большим объёмом теоретического и практического знания, чем институт схимы. К тому же и плоды духа в исихазме встречаются чаще, чем среди схимников.
Я тебе уже говорил как-то, что постриг в схиму стал в наше время в церкви своего рода формальным обрядом и узаконенным
Ты можешь удивиться, но абсолютное большинство современных схимников понятия не имеет о Логосе, об умной молитве и умном делании нового человека и только лишь потому, что этого знания уже много лет нет в рамках самого церковного института, который изначально был ориентирован на обслуживание черни и угождение власти.
– Отче, получается что существует недействительная и безблагодатная схима ?
– А что тебя в этом так удивляет, если в церкви есть и безблагодатное священноначалие и патриархи ересиасты?, – с некоторой ухмылкой ответил старец. – По мнению моего учителя схима всегда была в казённой церкви по большей части формой благодарения и кредитом доверия в надежде, что он будет оправдан, а будет он оправдан или нет одному Богу известно.
Ты же понимаешь, что без знания отцов о душе, без умной молитвы и умного делания одними обрядами создать внутреннего человека в благодатной яркости свечения брачных одежд души невозможно, а без этого о каком спасении может идти речь ?
Да, обеты послушания, нестяжания и девства, даваемые при постриге в схиму – это важные аскетические принципы, но в них нет едва ли самого главного – точного знания самой методологии роста, развития и совершенствования нового духовного человека, от момента первичного посева духовного семени до рождения душой младенца и его превращения в полноценную духовную сущность и точную копию ветхого человека. Это знание всегда было и есть только в исихазме.
Молодой монах несколько разочарованно опустил глаза и сказал:
– Отче, твои слова как и три года тому назад, опять породили у меня смятение и разочарование в института церкови.
– Ну, извини, брат, поверь, я не хотел, чтобы ты разочаровывался в церкви. Я лишь помогаю тебе освободиться от некоторых церковных иллюзий, которые были притянуты в церковное учение за уши некими лукавыми умами с той целью, чтобы уловить ум верующего и запустить его блуждать до самой смерти по бесконечным лабиринтам церковного благочестия.
Схима – это не кредит духовного доверия, а нечто более серьёзное, очень серьёзное, пойми. По учению отцов схима – это образ совершеннейшего отчуждения от мира и всего мирского, образ совершенной смерти и вхождения ещё при жизни в ясном уме в образ иной, совершенно бесплотной или горней жизни.
Я знал таких схимников, таким был мой учитель. Вот почему мне невыносимо больно видеть всю ту профанацию и имитацию схимы, когда в великую схиму принимают не для полноты смерти, а полноты самолюбования и скрытого самовозношения над всеми.
В прошлый раз я вынудил тебя задать мне вопрос о том, что служит для инока верным знаком о его готовности к принятию схимы, так вот для того, кто идёт церковным путём, такой
– Нет, не понимаю, поясни.
– Всё дело в том, что движение по всем ступеням монашеской иерархии: рясофор, мантия, схима в рамках церковного института строго регламентировано по всему порядку проведения чина и обряда пострига, от подготовки до проведения, вплоть до деталей, которые считаются крайне важными.
Это всё преследует одну цель – установочную, связанную с получением постригаемым внутренней установки, как своего вида разрешения душе двигаться дальше по пути духовного роста. Это связано именно с тем, что абсолютно всё в системе церковного института жёстко зарегламентированно и без разрешительного ритуала нельзя делать ни одного шага.
В исихазме ничего этого нет, там имеет место гораздо большая духовная свобода, поэтому переход от ступени к ступени идёт не по регламенту, а по закону Логоса исходя из реального состоянию души и духа. Вот почему, когда инок достигает умом духовного сердца и входит в него, у него уже есть внутренняя готовность двигаться дальше и никакой обряд пострига ему для этого уже не нужен, а нужно только практическое руководство по умному деланию.
– По-твоему мне нужен разрешительный обряд и ритуал?
– Нужен, – с улыбкой ответил старец и засмеялся. – Ты уж извини, брат, но ты плод церковной системы и её регламент глубоко зашит в твоё подсознание, поэтому без соответствующего обряда и ритуала твой ум ни при каких условиях не согласится принять схиму и стать на путь исихии в миру.
Так устроено сознание любого обрядоверующего, который с самого начала пойман в обрядовую матрицу массовой религии как систему жёстких регламентов и правил и уже не может даже шага ступить самостоятельно. Это и есть ответ на вопрос о том, почему так сложно выйти из системы обрядоверия к вере совершенной. В церкви просто нет обряда такого выхода.
Мой учитель называл это пожизненным рабством в коммуне киновии под видом индивидуального спасения. Я с ним полностью согласен.
– Отче, а с какого века берёт начало традиция исихазма на Руси?
– Исихазма на Руси в общем-то никогда и не было, как такового. Учение об исихии или священнобезмолвии родилось изначально на Востоке, где родилось и само христианство, позднее оно в виде пустынножительства укоренилось на Синае и Афоне. На Руси аналогом исихии было тайное поучение волхвов и шаманов, касающееся отшельничества и пустынножительства с целью внутреннего делания духовного двойника.
Исихазм на Руси появился по мере распространения христианства в ряде обителей, где были наиболее благодатные его преемники уровня Сергия Радонежского, Нила Сорского и его последователей. Позднее практика исихии распространилась по всей Руси – на островах Валаама и Соловков, в пещерах Киева, Пскова, в скитах Заволжья и Белозерья.
Но ты уже знаешь, что было на поместном соборе 1503 г. и после никоновского раскола, когда церковь взяла курс на сближение с государством и по указке императора сама начала активную борьбу с анахоретством и старчеством на Руси. К 19-му веку от исихазма на Руси уже ничего не осталось.