Духовные скрепы от курочки Рябы
Шрифт:
В большинстве своём старания начальства навести в притонах разврата порядок заканчивались ничем. Монахи просто выгоняли присланного им нового начальника, который пытался хоть в чём-то ограничить бесчинствующую братию. Вот один из любопытных документов. Летопись рассказывает, как из Троице-Сергиева монастыря монахи-отморозки выгнали игумена, присланного туда навести порядок: «И не смог чернецов обратить на Божий путь, на молитву и на пост, и на воздержание. Хотели его убить… и оставил он там игуменство».
Сергиев монастырь вообще отличался буйством. Своим персоналом он более напоминал не монастырь,
Перешагиваем в следующий, XVI век. Шестое столетие облагораживающего влияния христианства…
В начале этого века был принят очередной документ, который ещё раз запрещал монахами и монахиням жить вместе. И потому шестнадцатый век в этом смысле повторил судьбу пятнадцатого — он прошёл в бесплодной борьбе с педерастией.
Старец Филофей с прискорбием пишет князю Василию III челобитную с характерным названием «Послание о содомском блуде»: «Мерзость такая преумножилась…»
Архиепископ Новгородский Макарий требует от подчинённых: «Ребятам молодым по кельям у игуменов и старцев не жить!»
Казалось бы, воцарение на престол богобоязненного садиста и шизофреника Ивана Грозного положит конец монашескому беспределу. Не тут-то было! На очередном своём съезде (Стоглавый собор 1551 года) церковники констатируют с трибуны: «Попы и церковные причётники в церкви всегда пьяны и без страха стоят, и бранятся, и всякие речи неподобные всегда из уст их исходят… Попы в церквях бьются и дерутся промеж себя, а в монастырях такое же бесчиние творится… протопопам таких соборно наказывать, чтобы не сквернословили и пьяными бы в церковь и в святой алтарь не входили бы, и до кровопролития не билися… По кельям бы архимандриты и игумены, и старцы и вся братия молодых ребят голоусых не держали».
Помогла «партийная критика»? Не-а…
На следующих «съездах» — в 1581 ив 1548 году — мы слышим тоже самое: «По святым монастырям в пустошь изнуряются ради пьянствования и непотребного слабого жития многообразно».
Русские монастыри той эпохи напоминали советские колхозы. Иван Грозный знал об этой ситуации и сам же говорил: «В Сторожевском монастыре до чего допились? Некому и затворить монастырь, на трапезе трава растёт!»
Обращаясь к высшим церковным иерархам с критикой, царь запрещает «священническому и иноческому чину в корчмы входити и в пьянстве упиватися, празднословить и даяти, а которые учнут по корчмам ходити и учнут в пьянстве упиватися и по дворам и по улицам скитаться пьяными, таких ловить и брать с них заповедь…»
Ситуацию в церкви Грозный знает прекрасно: «Дворянство и народ вопиют к нам со своими жалобами, что вы для поддержания своей иерархии присвоили себе все сокровища страны, торгуете всякого рода товарами. Пользуясь привилегиями, вы не платите нашему престолу ни пошлин, ни военных издержек…» (Кстати, точно так же ведут себя церковники и сейчас — налогов не платят, и кассового аппарата в церкви вы не найдёте. Но деньги при этом собирают исправно.
Но дадим Ивану Грозному закончить мысль: «Вы захватили себе в собственность третью часть, как оказывается, городов, посадов и деревень нашего государства… вы продаёте и покупаете души нашего народа. Вы ведёте жизнь праздную, утопаете в удовольствиях и наслаждениях: дозволяете себе ужаснейшие грехи, вымогательства, взяточничество и непомерные росты (церковь промышляла, раздавая кабальные кредиты. — А.Н.). Ваша жизнь изобилует кровавыми и вопиющими грехами: грабительством, обжорством, праздностью, содомским грехом. Вы хуже, гораздо хуже скотов!»
Грозный был прав на сто процентов. О чём говорить, если даже под самым оком у патриарха — в Чудовом монастыре, который находился не где-нибудь, а в московском Кремле, монахи промышляли мародёрством, раздевая богатых покойников? А ведь это была «показательная» обитель!
Чтобы унять монахов, в 1592 году была даже создана церковная полиция. Дьяки-полицейские должны были выявлять в церковной среде различные нарушения дисциплины. Особенно в столице. Дело в том, что московские попы совсем забили на службу — они либо вовсе не посещали крестные ходы, либо покидали их раньше времени. Бывало и так, что вместо себя эти ушлые ребята нанимали провинциальных попов-гастарбайтеров.
Ну, а в смысле деньжат срубить по-лёгкому церковь и подавно ничем не гнушалась. В том же XVI веке монахи знаменитой Киево-Печерской лавры, видимо, начитавшись о первых катакомбных захоронениях христиан, открыли новый бизнес-проект. Они распустили слух, что человек, похороненный в пещерах их монастыря, гарантированно получает плацкарту в рай. Сослались при этом на авторитет основателя монастыря Антония Печерского, который якобы заявил об этом ещё в XI веке. И пошла касса!
Трупы начали подносить с такой скоростью — приятно посмотреть! А что ни мертвяк, то живые бабки! Забили под завязку все пещеры. Настолько, что по сию пору Киево-Печерские катакомбы с захоронениями «святых» являются главной туристической достопримечательностью Киева (позже я вкратце опишу, как выглядит это паломничество).
Посмотрев на этот психоз с захоронениями, европейский путешественник шестнадцатого века Михалон Литвин заметил: «Они полагают, что души тех, чьи тела погребены здесь, обрели от этого вечное спасение. Поэтому вся самая высшая знать даже из отдалённых мест деньгами и дарами стремится заслужить право быть погребёнными здесь». (Потом киево-печереское ноу-хау использовали и другие русские монастыри, продавая места на монастырских кладбищах.)
Аналогичная картина открывалась и перед другими иностранцами, которых в шестнадцатом веке нелёгкая занесла на святую Русь. Англичанин Флэтчер: «О жизни монахов и монахинь нечего рассказывать тем, коим известно лицемерие и испорченность нравов этого сословия. Сами русские так дурно отзываются о них, что всякий скромный человек поневоле должен замолчать».