Думаешь бьётся?
Шрифт:
— Дай — ка свой телефон, — не дожидаясь моего ответа, Костя выдергивает гаджет из моих рук.
— Ну и замашки.
Не обращая внимания на моё недовольство, он заходит в галерею и бегло начинает просматривать содержимое. Каждую папку. Чего ещё хотеть от человека его профессии? Задерживается только в разделе «камера», до конца пролистывает ее содержимое.
— Алён, последнее фото твоё сделано ещё в мае, серьёзно? — он на локте приподнимается, чтобы меня лучше видеть.
— Я не люблю фотографироваться, — отвечаю спокойно.
Это правда, мне не нравится ни процесс, ни результат. В зеркале я писец
— Ты гонишь?! — возмущается недоверчиво.
— Так вышло. Не надо мне только диагнозы ставить. Я абсолютно нормальная.
Забираю свой телефон и переношу фото, которые Толя прислал в папку под названием «Моя прелесть». Я реально их собираю, тут разные от абсолютно белых правильной формы — до витиеватых лиловых.
— Я с твоим отцом абсолютно согласен, — выдает задумчиво. Не понимаю о чем он. — Работу тебе надо менять обязательно, — оу. Я ему как-то рассказывала о наших разногласиях с родителем.
— А ху ху не хо хо? — интересуюсь у Кости, не слишком ли много он хочет.
— Как ты дожила до своих лет с нетронутым красивеньким личиком? — Костя ложится на спину, поправляет подушку под собой и дергает меня на себя. Одной рукой мертвой хваткой к себе прижимает, второй забирает из моих рук телефон, кладет его на кровать, после этого пальцы наши переплетает и подносит мою руку в своим губам. Трепет скручивает внутренности в пружину. — Подумать только, она меня на хрен только что послала, а я ей руки целую, — говорит со смешком. — Завтра сам тебя в аэропорт отвезу. Всё, спи. Жутко бесишь меня.
Глава 73
Мужик сказал — мужик не сделал, это не про Костю. Ещё и завтрак без моего участия приготовил. Сижу в здании аэропорта и пью кофе. Рейс задерживают из-за погодных условий.
Первые полчаса Костя сидел со мной, успешно отбривая всех звонивших ему, а позвонили ему за это время раз двадцать. По итогу не выдержав я его отправила долг выполнять. Он хоть и сделал обиженно — прискорбную мину, но спорил всё же не долго.
И вот я, сидящая в гордом одиночестве, стараюсь игнорировать навязчивое внимание двух, в сравнении со мной, малолетних парней. Понимаю, ещё чуть — чуть и один из них, а то и она, бубенчики свои в мою сторону прикатят. Дебильное Наташкино динь — дилинь в голове звучит. Это клиника. Не надо было Костю вчера останавливать.
Телефон вибрировать начинает. Впервые мне жаль, что это не сектанты и не представители компании по производству пластиковых окон, я бы лучше их заменила, чем с Артёмом сейчас разговаривать.
— Слушаю, — отвечаю ровно. Обиды уже нет, недопонимание только осталось.
На том конце провода явно выдыхают.
— Неужели ответила. Я не ожидал…
— А позвонил тогда зачем?
— Чтобы послушать как ты язвишь, — делает паузу небольшую. — И извиниться хотел. По жести вышло вчера. Я не хотел чтоб так вышло. Слез твоих не хотел. Думал получится с тобой поговорить, как раньше.
Внутри неприятно ноет. Как раньше, кто бы сомневался.
— Тёмочка, послушай, пожалуйста, как раньше уже не будет. Никогда не будет. Ты скоро станешь отцом. Маленькие пяточки, пальчики… Блин, да ты только представь?! — задыхаюсь, потому что сама представляю. — Это прекрасно. Я не могу маленькому человечку жизнь портить. Если быть честной, то и не хочу.
— С ним? — я в его голосе слышу и боль и раздражение.
— Да какая разница, Тём. Пойми, тут главное, не с тобой. Не получается у нас по нормальному, а от плохо я невыносимо устала. У тебя так вообще замечательный шанс появился, позволь себе быть счастливым. Мы с тобой год так точно, как два мазохиста. Взрослые люди, с высшими — то образованиями, — на двоих у нас их четыре. Последнее предложение произношу голосом деда, решившего кончину свою на кафедре встретить, напоследок студентов помучать своей монотонностью.
— Скучать по тебе буду, Василек, нечеловечески, — Тёмка закашливается. — Поверить не могу, что прощаюсь с тобой.
Мы оба молчим. Пауза затягивается, в момент когда хочу попрощаться он продолжает.
— Алён, с Родобольским поаккуратнее. Он не такой радужный, как тебе показаться могло. В случае с ним, фамилия говорящая. Будет больно. Я не хочу чтоб тебе, — не хочу это слушать, но кого это волнует. — Он сына своего слишком любит. Я бы на твоём месте особо развода его не ждал.
— Как прекрасно, что ты не на моем. Переживать на тему женатого мужика, для тебя было бы катастрофично, — отшучиваюсь. От его слов еще глубже погружаюсь в осознание своей связи с женатым. Одни и те-же грабли. Скоро рог, Алёнушка, будет на лбу.
Разглядываю свои светлые брюки, ногтями вожу по бедру.
— Девушка, давайте знакомиться, — ко мне таки подсаживается паренек.
Показываю ему знаком, мол, я по телефону говорю — некультурно.
— У нас вылет скоро. Я не успею взять номер, если как дурак буду теряться.
Прикрываю динамик, хотя понимаю по пыхтению в трубке, смысла особого нет.
— Это был знак, что не стоит. Я только морга номер дать могу, — и следственного комитета, подсказывает мне Тёма в трубку, да так громко, что судя по выражению лица моего нового знакомого — он услышал. Комбо мы, конечно, зачетное. — Правда, молодой человек, лучше не стоит, — слегка улыбаюсь, но взглядом даю понять, что нет, не судьба.
На счастье он понимающим оказывается. Быстро попытку сворачивает.
— Опять взбудоражила кого-то. Ты где? — небо и земля. Сегодня Тёма снова нормальный.
— Аэропорт. Самолет. Калининград. Мамины блинчики.
— Которые я так и не попробовал, — низко смеется. — Надо будет взять у твоего нового парня номер этой чудесной больнички. Вчера думал, от злости меня разорвет. Сейчас лежу тут и вроде нормально. Гневаюсь, конечно, на тебя вертихвостку, но в общем терпимо.
— Что вчера вообще это было? Приход страшной силы? Ты на адепта мрачного мира похож был.
— Это всё подруга твоя, — уверенно произносит.
Чего? Ну — ка, ну — ка, интересно послушать.
— Поподробнее.
— Блд. Ты её даже не слушаешь даже? Так и знал, что в этом секрет вашей многолетней дружбы. Алён, ты её когда провожала, она на весь подъезд вещевала, что тебе надо в груповушке поучаствовать, чтобы было что вспомнить на старости лет и ей за одно рассказать. Это разве смешно? — он слышит, что я похрюкивать начинаю из-за рвущегося, но пока сдерживаемого ржача. — Ты же знаешь, как меня бесят её подбивания. Озабоченная баба. У неё вообще есть ещё цели в жизни, помимо того, чтоб тебя подложить под кого-то?