Дунай. Река империй
Шрифт:
Если кельты, как выяснилось, пришли на Дунай, чтобы в итоге отсюда уйти, то германцы и славяне пришли, чтобы здесь остаться. Формирование германского этноса принято относить к VI–I векам до нашей эры. В восприятии римлян Германия ограничивалась с запада Рейном, с юга Дунаем, с севера Океаном. Вертикальной границей внутри варварского мира – между Германией и Сарматией – считалась река Висла (Vistula). Сарматия простиралась через земли Северного Причерноморья до Нижней Волги. Лесные северные области Восточно-Европейской равнины представляли собой неизвестные для римлян земли. Предки славян впервые упомянуты в произведениях первых веков нашей эры: в трудах римских и византийских авторов славяне именовались склавинами, антами и венедами (или венетами).
Средневековые авторы долгое время не имели доступа к античной литературе и излагали сведения о прародине и древней истории варваров без опоры на
Первое славянское государственное образование Само было дунайским, оно возникло на территориях нынешних Чехии, Западной Словакии, Восточной Австрии и Северной Словении в 623 году (этот племенной союз распался через три с лишним десятилетия под напором Аварского каганата). К концу того же века контроль над нижним Дунаем установило Первое Болгарское царство. К VIII веку славяне расселились на Балканах, прижав Византию спиной к Эгейскому морю. Латинский автор из Испании Исидор Севильский писал: “Славяне захватили у ромеев Грецию”. Термин ultra Danubium (Задунавье), которым ученые монахи обозначали заселенные варварами территории, утратил смысл, потому что Дунай перестал быть рубежом, лимитом цивилизации. Наступили темные века раннего Средневековья. Отныне Великая река просто несла свои воды с запада на юго-восток.
Славянский порыв на юго-запад Европы представлял собой эпизод сложных миграционных процессов, в общей сложности занявших несколько столетий. Главный вектор Великого переселения народов – с востока на запад, с периферии Римской империи к ее ядру, и долина Дуная стала одной из осей этого потока: пришельцы продвигались против течения реки. Первым импульсом Великого переселения народов принято считать вторжение в Европу гуннов в 375 году. Давление на дунайскую границу возросло еще больше, потом эта граница открылась, и не только в Карнунте: готы опустошили Балканский полуостров, а позже и Италию. Прекратил существование рейнский лимес; франки, бургунды, вандалы завладели Галлией, Испанией, севером Африки.
Отто Альберт Кох. Германские варвары на поле боя. Окружной музей округа Липпе, Детмольд, Германия, 1909 год.
Поздняя Римская империя была государством с сакрализованной властью, едва ли не восточной деспотией. Двор самодержавного императора образовывали “спутники” – одновременно и друзья, и чиновники, и слуги. Подробная табель о рангах различала чины “знатнейшие”, “сиятельные”, “почтеннейшие”, “светлейшие”, “совершенные” и “выдающиеся”. Закат античной государственности ученые, помимо прочего, объясняют тем, что римляне во многом утратили понимание общественного блага, страна рассматривалась как собственность императора. Римляне усвоили идеологию рабского подчинения властелину, за которую некогда так презирали варваров. Процитирую Михаила Гаспарова (“Авсоний и его время”): “В IV веке империя еще держится, в V веке она сломается, в VI веке остатки античной городской цивилизации будут ассимилированы сельской цивилизацией Средневековья… Римские императоры сделаются марионеточными фигурами в руках варварских военачальников”.
4 сентября 476 года предводитель придунайского германского племени скиров Одоакр, видный военачальник империи, стал первым варварским властителем Рима. Свергнутый им подросток Ромул Августул (“августишка”) и сам был по крови наполовину “дикарем”, сыном секретаря вождя гуннов Аттилы. Монархические регалии (диадему и пурпурную мантию) Одоакр отослал в Константинополь, может быть, потому, что решил: отныне Римская империя утратила смысл своего существования. Население некогда миллионного Вечного города, истощенного
На юго-востоке еще сияла звезда Византии, которой суждено было погаснуть только через тысячу лет, но Западная Европа после падения Римской империи осталась достоянием германских королей и латинских епископов. Константинополю потребовалось не одно поколение стратигов и миссионеров, чтобы “переварить” и хоть немного цивилизовать пришельцев, чтобы вернуть свои границы на дунайские берега, чтобы на Балканах возникло “Византийское содружество наций”. Так британский историк русского происхождения Димитрий Оболенский называл “наднациональную общность христианских государств, в которой Константинополь был центром, а Восточная Европа – периферийным доменом”. Стержнем этой “периферии” оставался Дунай, что и дало повод современному российскому исследователю Владимиру Петрухину назвать эту реку “главной координатой начальной славянской истории”.
3
Donau. Священные воды
У реки сто ликов, но она обретает одну судьбу; а исток ее и несет ответственность, и присваивает себе заслуги за весь остальной путь. Из истока проистекает сила. Воображение вряд ли учитывает притоки.
Исток великой реки – одна из интерпретаций Великого Немецкого Начала. Такую интерпретацию (конечно же далеко не я один) заимствую у Гёльдерлина, понимавшего реки как оси, собирающие воедино мир. Изучение наследия этого творившего на рубеже XVIII и XIX веков поэта, вообще-то лишь умеренно популярного среди своих современников, но со временем превратившегося в пророка, столетие назад вдруг сообщило значимый импульс развитию мировой словесности. Отечественный литературовед удачно охарактеризовал такое явление как “историю творчества, отложенного на век”. Переводы, переложения, толкования, декламации стихов классика немецких романтизма и идеализма обозначаются в гуманитарной науке как “гёльдерлиновское возрождение” и дают материал для размышлений филологам, философам, теологам. Если изучаешь немецкий Дунай, Гёльдерлина не обойти. Он вырос в Баден-Вюртемберге, неподалеку от Шварцвальда, но дело, конечно, не в местной географии: “речная поэзия” Гёльдерлина, его гимны о Дунае и Рейне содержат в себе концептуальный мировоззренческий заряд.
Гёльдерлиновская германская вертикаль – Рейн, рожденный в ледниках Швейцарии и изливающийся в Северное море в Нидерландах: “Покинув горы, привольно / Себя почувствует на немецкой почве, / Умиротворится и расправит члены”. В “горниле” этой реки, уверен Гёльдерлин, “будет все подлинное, чистое коваться”. Четыре пятых Рейна, самой протяженной реки современной Германии, приходится на немецкую территорию (863 километра). Рейн – неисчерпаемый резервуар древней и современной немецкой мифологии, и Гёльдерлин только один из ее певцов. В бассейне Рейна расположен Тевтобургский лес, в кущах которого восставшие германские племена под предводительством вождя Арминия в 9 году разбили армию Квинтилия Вара, установив речную границу своего варварского царства с Римской империей. На берегах Рейна развернулось действие средневековой саги “Песнь о Нибелунгах” и, соответственно, оперного цикла Рихарда Вагнера “Кольцо Нибелунгов”. В рейнские воды Вагнер погрузил хранительниц бесценного клада прекрасных наяд Воглинду, Вельгунду и Флосхильду, а Генрих Гейне – деву Лорелею, сладким пением лишавшую рыбаков разума и осторожности. “Книгу песен” переводил в числе прочих и Александр Блок:
Пловец и лодочка, знаю,Погибнут среди зыбей;И всякий так погибаетОт песен Лорелей.В гимне “Рейн” Гёльдерлин называет исток реки, ниспадающей из альпийских ущелий в Боденское озеро, “бешеным полубогом”, от которого в страхе бегут люди, “увидев, как бьется он в мрачной своей западне”. Словно неземное существо Рейн ведет себя потому – поясняет, в частности, российский теоретик искусства Михаил Ямпольский, – что, повинуясь рельефу горной местности, река вначале поворачивает назад к истоку, а затем водопадом устремляется вниз. Исток таким образом – одновременно и падение, и становление. Это и есть противоречие реки, по существу описывающее то, что в заметках о трагедиях Софокла Гёльдерлин назвал “противонаправленными ритмическими модуляциями”. В трагедиях, считал немецкий стихотворец, одна ритмическая волна движется от начала к концу, а другая – от конца к началу. Когда возникает наложение этих волн, поэтический метр требует цезуры, “чистого слова”.