Дурак космического масштаба
Шрифт:
— Да ешь ты уже, не отравлю. Стоило ради этого тащить тебя сюда? — капитан Пайел провёл рукой по волосам и уставился на свою ладонь, как будто увидел её в первый раз. Что это с ним? Вечные вопросы мучают — жизнь и смерть и иже с ними?
— А ради чего стоило? Регент, как я понимаю, тоже особо не в счёт?
— Сволочь он, твой регент. Просто под горячую руку попал.
— Лед надо с собой носить, — без улыбки пошутил Энрихе. — В контейнере. Ты ешь, давай, кто же так принимает гостей?
Капитан нехотя взял ломтик дорогого прозрачного эккского сыра:
— Это ты ешь.
— А что, в Империи нынче ужинать уже не модно?
Вместо ответа капитан Пайел поднялся, сделал два шага назад, пробежался по пульту…
Изображение на главном экране сменилось. Энрихе увидел окрестности звездной системы Z-16, где единственно обитаемой и пригодной для жизни была четвертая планета — Плайта. Камера действительно сфокусировались на ней, планета приблизилась, заняла почти весь экран. Потом компьютер начал моделировать параметры, необходимые для исключения на планете самой возможности жизни — температура в атмосфере, температура на поверхности… Это Энрихе и сам недавно просматривал.
— Пятиминутка садомазахизма? — спросил он, разливая чай.
Капитан зло сощурил зелёные глаза, открыл было рот…
И тут Хэд принёс регента. Здешний ординарец, сопровождавший его, тут же удалился и правильно сделал. Регент, узрев официальных лиц, решил отомстить ушам окружающих за весь перенесённый сегодня позор. Его не волновало, что одному лицу плевать, а второе уже выпило столько, что скандал может воспринимать только в развлекательном смысле.
Вообще-то регент сегодня развеселил бы любого: в имперской военной форме он выглядел комично. Она ему совершенно не шла. Но присутствующие особо не слушали и не смотрели. Лендслер буровил взглядом стену. Генерал Мерис иногда косился на равнодушное лицо начальства и кривил в еле заметной ухмылке собственное. Лишь капитан Пайел жевал хлебную корочку, и всё больше мрачнел. Похоже, он единственный из сидящих здесь вникал в смысл сказанного.
Регент говорил много и разнообразно. Он обвинял имперцев во всём, начиная с развязывания текущей войны и заканчивая алкоголизацией населения приграничных миров. Впрочем, Энрике предпочёл Реблеку (Ре-блек — черный регент) обед. Хлеб вдруг напомнил ему о доме детства. Перед глазами сами собой рождались низенькие города и необъятные морские равнины, засаженные водорослями… Потому он и не уследил в какой именно момент обвинительной речи регента, капитан Пайел встал, шагнул к ораторствующему и… не замахиваясь врезал ему по морде.
Однако регенту хватило и такого удара, потому как бить открытой ладонью, капитан "Ворона" обучен не был. Раздался хруст, Бгоро припечатало к стене между пультом и расчетным блоком, а капитана швырнул назад в кресло непонятно как выросший у него за спиной лендслер. Впрочем, помогать регенту лендслер не стал — так же молча сел на своё место, даже не взглянув на него.
И регент сник. Он выплюнул осколок зуба. Стал шарить по карманам в поисках платка. Но кто бы его туда положил?
Капитан "Ворона", не вставая, протянул Бгоро салфетку. Регент шагнул к столу, некуртуазно вцепился в салфетку всей кистью, и осел в кресло.
Лендслер повернул, наконец,
— Я бы предложил переправить регента на "Леденящий", пока не поздно, — сказал Энрихе, пряча усмешку. — Эрцог Локьё ещё спит после операции, но в природе существуют и главы других высших домов: эрцог дома Нарьяграат, например, Энсель Эйвори. Или его сводный брат Агескел…
Бгоро посерел лицом. Золото ушло у него из-под кожи, словно его туда и не закачивали. С семейством кровавых эрцогов он был знаком получше Энрихе.
— А что, есть сведения о подобном интересе? — равнодушно спросил лендслер, снова упираясь взглядом в стену.
— Со стороны хейд… извиняюсь, блатхейна? — переспросил Энрихе. — Да так, дурной сон мне сегодня был.
Лендслер усмехнулся. Видимо знал, что эрцогов дома Королевского граната называли в народе хейдблаттен — кровавые ублюдки. Впрочем, последнее время это прозвище узурпировал лично Агескел Эйвори.
— Я останусь вместо регента, — сказал Энрихе. — Если хотите — на правах заложника. Мое отсутствие будет менее заметным, если оно вас устроит. Но прежде мы должны уяснить, что же всё-таки решимся делать дальше, если решимся? Я имел несчастье сегодня видеть цифры, относящиеся к скорости мутации вируса. Странные они, эти цифры. Плюс возможность информационного поражения систем с искусственным интеллектом…
— "Магер" планету такой массы не возьмёт, — сказал капитан Пайел.
— Не возьмет. И взрывать нельзя. Только разнесем эту дрянь, — разрешил себе согласиться Энрихе. — Но существуют и другие средства. "Огненный шнур", например, — он оглянулся на регента, но тот молчал, сосредоточенно оттирая с лица кровь. — У меня есть инженеры, но нет подходящего корабля, способного работать вблизи инфицированной планеты. Вернее, есть алайский "Хайор", но технологию процесса мне и вам демонстрировать не очень хочется.
Регент так и не поднял головы. Он смирился с тем, что Энрихе нагло разглашает военные тайны.
— Только есть одно "но", — продолжал иннеркрайт. — На доставку и наладку оборудования понадобится не меньше пяти суток.
— Тогда мы должны изобразить начало военных действий в районе Плайты, — сказал капитан Пайел.
Лендслер взглянул на регента. Освещение в капитанской вдруг словно бы померкло. Стало так сыро и холодно, что Энрихе скользнул пальцами по подлокотнику кресла, ища автоподогрев. Сердце предупреждающе заныло, и он попытался "сместиться левее", раскачивая собственные параметры равновесия в пространстве и сползая в теплую "серость" допричинности. Капитан Пайел, как инициированный в рамках этой самой допричинности, отреагировал только формально, наклонился к браслету и приказал дежурному проверить систему освещения. Чувствовал он себя, судя по позе, вполне комфортно. Свет мигнул, но светлее не стало. Дело тут было не в скачке напряжения, а в пространственном смещении "в тень", которое генерировало сознание лендслера.