Дурак космического масштаба
Шрифт:
Вот так тихо и мирно подошёл к концу второй месяц наших вынужденных каникул на Гране.
Колин сказал, что не уверен в чистоте систем корабля, который висел столько времени вблизи инфицированной Плайты. Мы ещё слишком мало знаем о вирусе. И потому придётся мне сидеть на грунте, пока с верфей не пришлют что-нибудь новое и подходящее.
Нас пару раз бросали десантом на Аннхелл и один раз на Прат. В остальное время мои парни вынашивали планы по поимке Агескела.
Я почти не участвовал. Что-то надломилось во мне в Цитадели. Там
Я просыпался иногда ночью и долго слушал, как бьётся сердце и дыхание поднимает рёбра. И понимал, что подошёл вплотную к какому-то иному пониманию себя.
А ещё думал о Вланке, о том, что скоро мы, так или иначе, станем ближе.
Впрочем, мрачен был я один.
Не знаю, что у нас за команда такая, но стоит ребятам заняться чем-то плотнее — сразу посыплются клички. Агескел получил в крёстники свинью. Как его только между собой не называли пилоты. Все эпитеты, опробованные на падальщиках, тут же доставались "милому брату".
И тут я привёз видео с чучелом гикаби. Ну и, сам понимаешь, кроме как "гикаби" Агескела теперь никто и не называл.
С очередным планом по поимке "гикарби" Неджел заявился ко мне утром пятьдесят шестого дня нашего вынужденного пребывания на Гране. Кажется, я на него всё-таки наорал.
Вышел на воздух, пытаясь успокоиться. Я не знал, вернее, знал, но не придал значения, что в палатке связи дежурил вчера Дерен. Плохо я его изучил. Очень плохо. И когда увидел спускающуюся шлюпку, даже не заподозрил, что именно Вальтер лапу свою мытую приложил. Спустя две недели комкрыла рассказал мне эту историю, как анекдот. Улыбаясь своей обычной улыбкой сейфа, ключей от которого никогда и не было.
А произошло вчера вот что. Комкрыла попросил ординарца связаться со мной на перспективу очередной боевой задачи. А ординарец был обычный хамоватый необстрелянный переросток, вроде Оби Лекуса. И что-то брякнул, выходящее за рамки стандартного запроса, дежурящему в связной палатке Дерену. Дерен же, имея внешность милую и безобидную, умел огрызаться, словно прыгающая яанская гадюка. И парень от него получил так, что не просто потерял дар речи, а ещё и отшатнулся от экрана, запнулся о собственную ногу и упал под пульт.
После чего комкрыла сам подошёл и поинтересовался, не изобрели ли мы на Гране новый вид бесконтактного оружия. Комкрыла был крестником Дерена. И они поговорили по-свойски, пока ждали меня.
Разговор вышел примерно такой.
— Ну, и как тебе капитан, Вальтер?
— Нормально.
— Что, совсем без претензий?
— Вроде бы без. Только грустный он какой-то. Такое чувство, что "удавился бы, да длины веревки не знает".
Дерен объяснил мне потом, что это — просто пословица. Однако ординарца фраза впечатлила сугубо. Минут через пятнадцать он уже рассказывал в общем зале, что этот псих капитан Пайел собирается повеситься на Гране. Только верёвки, способной выдержать его тяжеленную тушу найти не может: экспорт синтетики на Гране отсутствует, а натуральное волокно рвётся. Дежурный тут же пересказал байку по связи соседнему кораблю. Наши спецслужбы заинтересовались,
Потому первой фразой свалившегося на меня с неба лендслера, который по привычке не сообщил о себе службе навигационного контроля Граны и обманул родную систему экстренного оповещения, было:
— Сбрендили таки.
Я не понял. Он объяснять не стал. Вместо этого буркнул:
— Пошли на закат посмотрим.
Мы спустились с к Тарге, и там Колин рассказал мне, какая информация прошла по спецслужбам. Рассказал, уже воздерживаясь от лишних эмоций и непечатных слов.
— Талантливо, — сказал я. — Дерен вчера дежурил. Позвать?
— Сам разберёшься.
— Новости есть?
— По кораблю?
— По кораблю я знаю. По дому Нарья.
— Тихо там. Нехорошая такая тишина. Есть одна информация, опять же по линии комкрыла… — Колин помедлил, не очень, видимо, желая меня особенно просвещать, но продолжил. — Шпион союза Борге побывал у Агескела в подвалах и сумел бежать. Как ему удалось вырваться — молчит. То ли умом тронулся, то ли видел что-то, в чём даже своим признаться не может. Вроде тебя, в истории с Плайтой… — он посмотрел мне в глаза, и я едва не задохнулся, ощутив его вырвавшееся таки раздражение.
Если бы Дьюп не отвёл глаз, я бы не выдержал. Но он отвернулся.
Еще минуты две я кашлял и хватал губами воздух.
— Колин, я…
— Знаю, — отрезал он.
Мне стало муторно и противно. Но рассказать я ему не мог ничего.
— Ты меня сам такого воспитал, — огрызнулся я.
— Воспитаешь тебя, — усмехнулся он криво.
— Ты, кстати, знаешь меня лучше, чем я сам. С чего ты взял, что я могу повеситься? Чушь же несусветная.
— Чушь. Но только вирус — это вирус.
— Были такие случаи?
— Не было. Но мы не знаем ничего про его информационную природу. Все наши меры безопасности могут оказать недостаточными, Анджей. Я сомневаюсь, что нам удалось справиться с вирусами так просто. И у меня есть основания, для сомнений.
Сказать было нечего, и я взглянул на солнце. Оно уже приготовилось купаться. Я кивнул Дьюпу:
— Смотри.
Он повернулся, вглядываясь в небо. Я знал ещё по северному крылу, что он любит смотреть на заходящее солнце.
— Как ты думаешь, а боги всё-таки есть или это только сказки? — спросил я.
Дьюп долго не отвечал. Я уже перестал ждать, когда услышал вдруг:
— А разум есть?
— Разум? — удивился я. — А причём тут разум?
— Жизнь была бы лишена смысла, если бы в нас не было разума. Значит, если есть душа, есть и бог.
И свечение фосфора никогда не заменит опала. Если ты, как и я, Однажды Глядел уходившему в спину. Я глядел ему в спину, Однажды. Всегда. И я буду глядеть ему в спину.