Дурак космического масштаба

Бэд Кристиан

— Тебя в нём напрягает что-то? — уловил я, наконец. Абио кивнул.

— Я долго лежал и слушал. Просто слушал. Ваш "лорд" из этих, "перерождённых".

Он употребил экзотианский термин. В империи это называлось реомоложение, когда телу давали путём медицинских манипуляций вторую молодость. Возраст лорда Михала предполагал не меньше трёх реомоложений, а, может, и все четыре. Значит, он уже стал, как и лорд Джастин, перерастать сам себя. То, чему учили грантские мастера, у несколько раз "перерождённых" начинало просыпаться само. Но дисциплины этому дару они не знали. Просто лорд Джастин был от природы добрым человеком, а лорд Михал, похоже,

порядочной гадиной. И его не направленный ни в какое русло дар просто давал ширину его гневу, так что ли? Я вспомнил свои неконтролируемые всплески… Лорд Михал был гораздо старше меня, мощнее и разнообразнее в проявлениях эмоций. К тому же он изначально принадлежал к экзотианской аристократии. Может, его всё-таки учили чему-то? Абио кивнул.

— Учили, — сказал он, делая глоток своего пахучего травяного напитка. — Он достаточно владеет эмоциями, чтобы направленно использовать их.

— Значит, он вроде лорда Джастина?

— Лорд Джастин пытается следовать законам древней веры, смиряя свой ум. Ум — моложе духа…

— Ум? — я сдвинул брови, не понимая, к чему он это.

— Только ум может оправдать всё, что угодно.

— Абио, ты говоришь со мной так, словно я хоть что-то понимаю. Я — не понимаю. Меня — не учили. Я, как случайный прохожий, вступивший на улице в какую-то липкую гадость. Единственное, что я запомнил — фразу мастера Энима: "Дух наш принадлежит добру, ум — злу, душа тени". Но и её я — не понимаю.

Абио отхлебнул ещё. Какое-то время он смотрел в стену, словно бы читая что-то с бурого пластика палатки. Я уже думал, что он не ответит. Но он спросил:

— Как получилось, что вы в это "вступили", капитан?

— Я зашёл в эйнитский храм, хотел узнать… Уже не важно, что. Да и забыл я уже точно. Мы говорили тогда о предвидении событий…

— Эйниты — это те, кто поклоняется Матери?

— Да, Танати матум…

— Увидели силу души и решили показать ей путь? Дело редкое, но не невозможное.

— Генерал Мерис предполагает, что таким способом меня хотели убить.

— Не эйниты, — поправил Абио. — Последователи Матери не убивают. Возможно, тут был третий замысел. Какие-то люди могли подтолкнуть вас к храму, в надежде, что вы, так или иначе, пострадаете. Но Эйниты не могли планировать вашу смерть. В противном случае — я им не позавидовал бы… Я объясню, как смогу, — перебил он сам себя, видя моё всё возрастающее недоумение.

У меня заломило в висках, и я стал растирать их пальцами.

— Я объясню, — повторил Абио. — Это трудно, но я попробую. Но кое-что нужно будет просто запомнить, потому что это — необъяснимо. Запомните, капитан: внутри сторон всегда три. А снаружи — четыре. Человеческих — четыре.

Он налил ещё травяного настоя. Достал и выложил на стол старинный грантский трехгранный клинок с бронзовой рукояткой, обмотанной полосками кожи… Простой такой на вид клинок. Две его боковые грани были заточены, а третья просто возвышалась горбом. На рукояти следы тщательно счищаемой патины.

— Это ритуальный кинжал. Когда уйду — я оставлю его вам. На сохранение, или на память. Смотрите: у ритуального кинжала — три грани. Всегда три. Но рука — держит его… Боковые грани — острые. Это — ум и дух. Между ними — не режущая грань — душа. Она и между, и дополняет любое из лезвий. Дух и душа в союзе — устремляют человека к тому, что не объяснишь умом. К состраданию — ведь ум спросит, почему я должен за кого-то страдать? К жертвенной любви без требования взаимности. Ведь для ума такая

была бы странной. Почему, любя другого, не попросить чего-то и себе, спросит ум? Ведь это было бы разумно? И только дух — не спрашивает… Дух — левая грань ножа. Неразумная. У нас говорят — левая. У вас бы сказали — правая. Это — неважно. А вот, — он коснулся другой режущей грани клинка. — Грань ума. И снова душа — между. Душа и ум. Душа страдает, ум требует мщения, душа любит — ум требует взаимности…

Наверное, со стороны это выглядело странно. В разгар боевых действий мы были погружены в сугубо философскую беседу. Но я слушал жадно. Абио наконец говорил так, что смысл не ускользал пока от меня.

— Я не говорю, что какая-то из граней — лучше, посмотрите, обе одинаково ранят. Но, у выбравших дух — одни пути, у выбравших ум — другие. Было время, когда ножи делали только с одним режущим краем. Это было время духа. Пути духа — более старые, пути ума — моложе. Мы меньше знаем о них, и потому ранят они сильнее… Хотя, (смотрите на клинок, капитан), ум и дух следуют рядом, но вышли они из разных глубин бездны. Зато рано или поздно — сольются на острие! Возможно, всё наше предназначение — это сдерживать вторую часть нашего я, чтобы не сломать раньше времени клинка. Мы, на Гране, сдерживаем ум, наши мастера полагают, что ум больше нуждается в сдерживании, как более молодая рана нашего мира. Можно выбрать и серединный путь, как эйниты. Скользить вот здесь, по грани души. По ней можно провести пальцем и не пораниться. Эта сторона не ранит сама по себе. Но, развившие чувствительность до невообразимых пределов — убивать не могут. Они так остро переживают сущее, что, скорее всего, убивая — умрут вместе с вами. Вот и всё. Три стороны. И острие. Три извечных. И четыре — для нас.

— Если бы я не влез в это самое, — я усмехнулся. — То воспринял бы, как сказку.

Я тоже налил себе чаю. В горле вдруг высохло сразу. И губы тоже высохли.

— Значит, в храме мне что-то сделали с эмоциями? — спросил я Абио. — И, чтобы удержать их теперь, я должен тренировать в себе дух или ум? Или — всё стразу?

— Всё сразу — не время. Может быть, мы сможем когда-то — сразу, но сейчас вам нужно выбирать, какая сторона удержит вас в равновесии. Путь к острию ещё не близок.

— А лорд Михал выбрал ум?

— Похоже на то. Выбравшие ум — по определению более жестоки.

Абио допил свой стимулятор. Мне тоже хотелось достать ампулу, но при нём я почему-то стеснялся.

— Если удастся убить или вывести из игры лорда Михала?

— Его люди временно останутся без его сильных эмоций. К ним привыкают, как к наркотику. Это считается у непонимающих людей некой личностной силой, харизмой. Возможно, я очень надеюсь на это, с его смертью начнутся серьёзные разногласия. Не забывайте, есть и вторая часть правительства Аннхелла. Всё это время — с мятежниками пытаются договориться. Возможно, без лорда Михала мятежники станут уступчивее.

— Будем надеяться… Хотя… Я бы всё-таки не стал убивать лорда. Для мира на Аннхелле важнее суд над ним.

— Это будет зависеть не от меня, а от того, насколько он силён в том, что умеет. Если мне повезёт — я захвачу его в заложники. Но я умею предвидеть недалеко. А сны странные… Я не мастер.

— Однако медведя этого не боишься? Он же в два раза тебя крупнее?

— Не боюсь.

Абио улыбнулся и стал собираться.

— А отдохнуть?

— Не сейчас. Счет пошел на часы, а скоро пойдёт на минуты. Слушайте себя.