Дураки умирают
Шрифт:
И мне сразу вспомнился день, когда я понял, что Элис любит Джанель больше, чем я.
Джанель на месяц сняла дом в Малибу, поэтому на уик-энды я покидал свой отель и проводил субботу и воскресенье в ее доме. В пятницу вечером мы гуляли по пляжу, потом сидели на крыльце под большущей луной — другой в Малибу не бывает — и наблюдали за маленькими пташками. Джанель называла их песочниками. Они крутились у самой кромки воды, буквально выпрыгивая из-под набегавших волн.
Закончили мы
— Что это? — спросила Джанель.
— Титры с фамилией режиссера, — ответила Элис. — Я их вырезала.
— Почему?
— Потому что подумала, что тебе это будет приятно.
Я наблюдал за ними. Фильм я видел. Мне он понравился. Очень милая вещичка, сработанная Джанель, Элис и еще тремя женщинами. Феминистская акция. Джанель значилась в титрах звездой. Элис — режиссером. Еще две женщины — оператором и художником.
— В титрах должен быть режиссер, — резонно заметила Джанель. — Не может быть фильма без режиссера.
Тут я и внес свою лепту, подлив масла в огонь:
— Я думал, фильм ставила Элис.
Джанель зло глянула на меня:
— Она выполняла обязанности режиссера. Но множество режиссерских находок — мои, и я считала, что меня следует упомянуть в титрах.
— Господи, ты же звезда, — напомнил я. — Элис должна быть в титрах, потому что режиссером считалась она.
— Конечно, должна! — воскликнула Джанель. — Я ей это говорила. И не просила вырезать титры с ее фамилией из негатива. Она сделала это по собственной инициативе.
Я повернулся к Элис:
— И что ты думаешь по этому поводу?
На лице Элис не дрогнул ни один мускул.
— Джанель принимала в режиссуре самое активное участие. А упоминание в титрах для меня не такое уж большое дело. Пусть режиссером значится Джанель. Мне все равно.
Я видел, что Джанель разъярена. Ей определенно не нравился угол, в который ее загнали, но я чувствовал, что она не собиралась соглашаться с тем, чтобы все лавры режиссера достались Элис.
— Черт бы тебя побрал! — вырвалось у Джанель. — Не смей так на меня смотреть! Я достала деньги на этот фильм, я собрала творческую группу, мы все помогали писать сценарий. Без меня фильма просто бы не было.
— Понятно, — кивнул я. — Пусть тебя упомянут в титрах как продюсера. Почему так важно быть режиссером?
Ответила мне Элис:
— Мы собираемся заявить фильм для участия в конкурсе на награды Академии. В нашей категории специалисты запоминают только фамилию режиссера. В случае успеха все лавры достаются ему. Я думаю, Джанель права. — Она повернулась к ней: — Что мне написать в титрах?
— Как насчет того, чтобы упомянуть обе наши фамилии и твою поставить первой?
— Конечно, если ты не возражаешь.
После ленча Элис засобиралась домой, хотя Джанель умоляла ее остаться. Они поцеловались, и я проводил Элис до автомобиля.
— Ты действительно не против? — спросил я.
— Конечно, — совершенно искренне ответила она. — У Джанель случилась истерика, когда после первого просмотра все подходили, чтобы поздравить меня. Так уж она устроена, а ее счастье для меня гораздо важнее всех этих премий и церемоний. Ты это понимаешь, не так ли?
Я улыбнулся, поцеловал ее в щеку.
— Нет. Я этого не понимаю.
Вернулся в дом, но Джанель не нашел. Понял, что она решила в одиночестве прогуляться по пляжу. И точно, час спустя увидел ее фигурку, медленно движущуюся по кромке воды к дому. Она сразу поднялась в спальню. Когда я зашел к ней, она лежала в кровати и плакала.
— Ты думаешь, что я сука, так? — спросила она.
— Нет.
— И ты думаешь, что Элис — ангел?
— Мне она нравится. — Я знал, что должен соблюдать предельную осторожность. Она боялась, что я поставлю Элис выше ее. — Ты просила ее вырезать титры?
— Нет. Она сделала это сама.
— Вот и ладушки. Тогда прими все как должное и перестань волноваться о том, кто вел себя более достойно и у кого более доброе сердце. Она хотела сделать это для тебя. Вот и соглашайся, не надо тебе с ней спорить. Ты знаешь, что тебе этого хочется.
Она вновь начала плакать, более того, забилась в истерике. Я принес ей немного супа, дал таблетку валиума, и она проснулась только в воскресенье утром.
Я же вторую половину дня читал. А потом чуть ли не до рассвета смотрел на пляж и океан.
Джанель проснулась около десяти часов. Малибу дарило нам очередной прекрасный день, но я сразу понял, что моя компания ее не устраивает, что она не жаждет провести со мной остаток дня. А чего ей хочется, так это позвонить Элис, чтобы та приехала и побыла с ней. Вот я и сказал, что мне позвонили со студии и поэтому я не смогу остаться до вечера. Как и положено красавице с Юга, она для вида погоревала, но я видел, как радостно блеснули ее глаза. Она хотела позвонить Элис и доказать ей свою любовь.
Джанель проводила меня до машины. В широкополой шляпе, которая защищала ее лицо от солнца. Шляпы с такими широченными полями не шли большинству женщин, но Джанель с ее идеальным лицом могла позволить себе что угодно. Сшитые на заказ джинсы облегали ее как вторая кожа. Я вспомнил, как однажды, когда мы голые лежали в постели, я сказал ей, что у нее фантастический зад, что требуется не одно поколение, чтобы вывести такой зад. Сказал для того, чтобы рассердить ее, она же была феминисткой, но, к моему изумлению, мои слова ее только порадовали. А я вспомнил, что она еще и сноб. И гордилась аристократическим происхождением.