Дурман-звезда
Шрифт:
Ясень вышел к домам. Хутор спал. Да, теперь уже никто не пожалуется на зловещий шепот из леса. Он все-таки убил шептуна, но вряд ли захочет похвастаться этим за кружкой пива...
Да, и вот еще что.
Он опять убеждается - огонь и руда постоянно появляются вместе, будто следуют друг за другом. Сколько уже примеров?
Перевал. Купец сгорает, взяв в руки фиолетовый сгусток.
Корабль. Ясень пробуждает огонь, прикоснувшись к "шкуре" с металлическими прожилками.
Берлога. Зверь,
Это как кусочки мозаики, которые когда-нибудь должны сложиться в одну картину. Вопрос только в том, насколько эта картина понравится ему, Ясеню...
Он, кстати, так и не спросил у медведя, что значили те загадочные слова, которые принес ветер. Как там они звучали?
"Прах всех тех", - вспомнил Ясень, входя во двор. Повторил шепотом, пожал плечами. Да, непонятно. Хотя, возможно, это просто обрывки случайных фраз. Да еще ветер мог исказить и без того невнятное бормотание. В общем, это не та загадка, над которой следует ломать голову...
Проходя мимо окошка хозяйской хаты, он отразился в мутном стекле. Что-то зацепило его внимание. Ясень притормозил. На миг ему показалось, что в глазах у зеркального двойника блеснул багровый огонь. Он вглядывался, но отражение расплывалось, мешали серебристые блики. Наконец, эта забава ему наскучила. Ясень махнул рукой и вернулся на сеновал.
...Утром после завтрака он отвел Тайю за околицу, подальше от любопытных ушей. Девчонка жмурилась на солнце и едва не мурлыкала. Ясень подозревал, что ей не очень понравится то, что он сейчас скажет.
– Послушай...
– Да?
– Пора уезжать.
– Уже?
– Тайя огорченно вздохнула, но, вопреки опасениям Ясеня, реагировала спокойно.
– А может, еще денек? Такая благодать здесь...
Она потянулась, подняла лицо к небу. Ясень, присмотревшись, нахмурился:
– Стой, не вертись.
В ложбинке между ключицами у нее появилось едва заметное пятнышко, крохотный синячок. Еще вчера его не было.
– Что ты там углядел?
– Ерунда, ничего такого.
Он привлек ее к себе, поцеловал в макушку. А сам вспоминал, как здешние хуторянки прикрывают шею косынками. Да, похоже, это не просто мода. И у пацана была рубашка с высоким воротом. Так, а хозяин дома? У него борода, ничего не видно. Но тоже, надо полагать, синячище под кадыком. Они же тут фиалками дышат изо дня в день...
Пресыщение, так это по-ученому называется. Слишком много хорошего - тоже плохо. Душа это чувствует, наливается дурным цветом. Конечно, все это не так быстро, за один день ничего страшного не случится, но все-таки...
– Пойдем собираться.
– Пойдем, - покорно сказала Тайя.
– Ты не думай, я понимаю - вечно прятаться не получится. Просто хочется иногда, чтобы вот так - фиалки
– Ястребы - тьфу. Мы им клювы пообломаем.
– Ух ты! Правда? Тогда вперед. Только с Ивой попрощаюсь, с хозяйской дочкой.
– О чем вы с ней все утро секретничали?
– О девичьем! Тебя не касается.
– Понятно.
– Еще я про шептуна спросила. Ну, помнишь, малыш вчера требовал зарубить?
– Помню, - Ясень вздохнул.
– Ну, вот. Она говорит, шептун этот в лесу завелся, еще с весны. Бормотал что-то, но к людям не выходил до сих пор. А сегодня ночью, якобы, прямо во двор приперся. Грозился, мол, всех погубит, в прах обратит, или что-то вроде того. Она со страху не запомнила толком. Сказала, даже в окно заглядывал. Страшный, глаза горят, тень за спиной встает. Представляешь? А мы с тобой дрыхли, пропустили самое интересное.
– Придумают же, - сказал Ясень.
И они пошли седлать лошадей.
9
Ледяной Стол они увидели через двенадцать дней. Пересекли очередной лесок, выехали на открытое место и долго стояли, любуясь видом. Справа и слева вздымались горы - снежные гривы на фоне густо-синего неба. А впереди была каменная стена.
Ясень прикинул высоту плоскогорья. Половина лиги, пожалуй, а то и больше. Причем, стена выглядит совершенно отвесной. И как туда забираться?
– Ну, и что дальше?
– спросил он Тайю.
– Увидишь, - она подмигнула.
– Уже недолго осталось.
К вечеру перед ними открылся узкий распадок, поросший кизилом и ежевикой. Тайя притормозила у огромного валуна и уверенно свернула с тропинки. Еще с полчаса они петляли сквозь колючие заросли, пока, наконец, не выбрались к невзрачному деревянному дому. Тайя сняла платок, тряхнула белокурыми волосами, демонстрируя - вот она я, узнали? Дверь приоткрылась, и на порог вышел коренастый мужик с аккуратной черной бородкой.
– Здравствуй, Хлад, - сказала Тайя.
– И тебе не хворать, - чернобородый задумчиво разглядывал путников.
– Раненько ты, красавица. Через неделю ждали.
– Обстоятельства. Может, в дом пригласишь?
– Так отчего же не пригласить, - согласился хозяин, но не двинулся с места.
– С тобой, помнится, четверо уезжали?
– Те четверо уже не вернутся, - хмуро сказала Тайя.
– А это Ясень, он меня вытащил. Теперь мы вместе. Такие вот дела, Хлад.
Хозяин помрачнел. Кивнул, показывая, что можно войти, потом махнул рукой кому-то в кустах - свои, все в порядке. Ясень слегка расслабился - до этого момента он испытывал стойкое ощущение, что его держат на прицеле и ждут малейшего повода, чтобы воткнуть стрелу в бок. Хлад вернулся в дом, а Тайя пожаловалась, слезая с лошади: