Дурная кровь (в сокращении)
Шрифт:
— Вчера утром я прибиралась в квартире Дюка. Конверт лежал в верхнем ящике его стола, под часами, которые оставил Дюку отец.
Я перечитала записку и почувствовала себя так, словно снова лечу в бездонную пропасть на «Алимаке».
«Дюк. Одноглазому вундеркинду крышка. Держи руки подальше от двери. Возможно увечье».
— Триш, — сказал Майк, — ниоткуда не следует, что это прислано человеком по фамилии Хассетт.
— «Одноглазый вундеркинд» — это прозвище, которое Хассетты дали Брендану, так они дразнили его.
Она положила записку в конверт
— Мне пора идти. Хотите верьте, хотите нет, но смерть Дюка — не последняя смерть. А дальше делайте, что хотите.
Майк взял конверт из ее рук.
— Мы отдадим это в лабораторию. Я ничего не обещаю, но, возможно, что-нибудь там выяснят. Когда вы вчера видели Брендана, вы рассказали ему об этой записке?
— Вы заметили, что бумага надорвана? Он пытался отобрать ее у меня. Я спросила у него, не следует ли мне поговорить с вами. Он разозлился, назвал меня дурой и сказал, что нечего бередить старые раны. Но какого черта? Брендану я ничего не должна. Только Дюку.
Майк достал из кармана куртки блокнот.
— Сколько их всего, этих Хассеттов? И где они живут?
— Их трое, — ответила Триш и перечислила имена. — А живут они все в Куинсе. В Дугластоне.
— Хороший район, — сказала я.
— Теперь не прежние времена. «Песчаным кабанам» нормально платят. Мои младшие братья — вполне обеспеченные люди.
— А они трое тоже были в туннеле, когда погиб их отец? — спросил Майк.
— Нет-нет. Они тогда еще подростками были. Но после наслушались небылиц. И верят в них.
— Кто еще был там, кроме вашего отца и Дюка?
Она ненадолго задумалась.
— Из наших друзей — никого.
— Триш, я собираюсь искать не друзей или врагов Дюка. Мне нужен свидетель, который расскажет, как все произошло.
Она назвала имена двух уже ушедших на пенсию стариков. Вспомнила прозвища еще нескольких человек, которых Майк мог попытаться найти через профсоюз. И без особой охоты добавила:
— Может быть, Фин — Финнеас Бейлор — согласится поговорить с вами. Тот несчастный случай и его сделал калекой. И все говорили, что Дюк спас Фину жизнь. Он жил с дочерью где-то неподалеку от моста Трогс-Нек. Она, Бекс и я — мы были ближайшими подругами.
— Адреса не помните? — спросил Майк.
— Где-то неподалеку от церкви Святой Франсуазы на Голливуд-авеню. Номера дома я не знаю. Как жаль, что нет больше Бекс. Ей удавалось держать этих дураков в узде. — Триш выскользнула из кабинки. — Все, мне пора.
— Бекс? — удивилась я. — Какое отношение имеет она ко всему этому?
— Так она же была из Хассеттов. Ребекка Хассетт, их старшая сестра. И мы с ней были как сестры.
— А когда она умерла? — спросила я.
— Нам тогда было по шестнадцать лет, — ответила, застегивая плащ, Триш. — Это случилось примерно через полгода после гибели ее отца. Она словно с цепи сорвалась. Шлялась по улицам, связалась с шайкой, которая обосновалась в парке.
— В каком именно? — спросил Майк.
— Пелам-Бэй. Кое-кто из хулиганья практически жил там. Вот с ними она и спуталась. После свадьбы Брендана я ее больше не видела.
— Так что с ней случилось? Как она умерла? — спросила я.
— Насколько я знаю, какой-то скот
— Тихое убийство. Звучит нелепо, — сказал Майк. — Человека втихую не задушишь. — И он отбросил со лба темные волосы. — Может, я и спятил, но, по-моему, тут возможна связь с убийством Аманды Квиллиан.
— В случае Аманды попытки изнасилования не было, — возразила я.
— Ну, надо будет просмотреть материалы следствия по убийству Бекс. А пока не хочешь поискать Финнеаса?
— Думаешь, дело того стоит?
— Я думаю, что Триш хватается за соломинку, — ответил Майк, набирая номер на своем сотовом. — Однако у нас впереди целый июньский вечер, надо же его провести с пользой.
Открывая дверцу машины, я слышала, как Майк говорит в телефон:
— Кто это?.. А, Спайро — это Чапмен. Окажи мне услугу. Найди дело двенадцатилетней давности — девушка, Ребекка Хассетт. Задушена в парке Пелам-Бэй. Там наверняка все на бумаге, постарайся заполучить дело побыстрее. А как получишь, позвони мне.
Майк сел за руль, включил двигатель. До Восточного Бронкса мы доехали за двадцать минут. И, повернув на Голливуд-авеню, увидели поблескивающие на солнце витражные окна церкви Святой Франсуазы. На крыльце примыкающего к церкви дома сидели две молодые женщины. Майк остановил рядом с ними машину, они внимательно ее оглядели.
— Давай я с ними поговорю, — сказала я Майку.
Я вышла из машины и спросила, не знают ли они, где живет Финнеас Бейлор.
— Я его дочь, Джанет, — сказала одна из них, светловолосая, и, встав с крыльца, шагнула мне навстречу. — Что-нибудь случилось?
— Нет, нам нужно побеседовать с вашим отцом.
— А на какую тему? Я не хочу, чтобы его беспокоили попусту. Я же понимаю, что вы не с визитом вежливости прибыли. Такую машину, как ваша, в наших местах увидишь не часто, — сказала Джанет, оттесняя меня с тротуара на проезжую часть.
За моей спиной хлопнула дверца машины.
— Я Майк Чапмен. Из Полицейского управления Нью-Йорка, — сказал, держа руки в карманах, Майк. — Вам не о чем беспокоиться. Так, значит, вас зовут…
— Джанет Бейлор. — Девушка вгляделась в его лицо, перевела взгляд на меня, потом снова на Майка и спросила: — У папы какие-то неприятности?
Майк взял ее за руку, улыбнулся:
— Джанет, нам сказали, что ваш отец знает кое-что о прошлых временах, а это может помочь нам разобраться в одном деле.