Дурная кровь
Шрифт:
Четверо напали разом. Они и приметить не успели, навсегда ли упал и замер их командир, а ругани, знаменующей, что мужик покамест жив, не услышали. Оттого решили, что пора сорваться с поводков и отплатить обидчику.
— Ой-ёй, ребятушки, что ж это вы делаете?! — причитал Санни, раздавая тумаки вперемешку с благословениями. — Больно же, наверное! Ай, как нехорошо локоть вывернул… Саднит? Ну так ты отойди в сторонку, приложи холодного! Нет? Ну, ладно, прямо тут приложи, заодно сам полежишь, дух переведёшь…
Давешние мальчишки тоже в стороне не остались:
Потирая затылок, поднялся старшой. И тут же схлопотал снежком по темечку, чтобы, поскользнувшись, снова завалиться, но уже с соответствующими ситуации воплями.
Едва успев убрать меч в ножны, Верд пригнулся, позволяя двум палкам скреститься над головой. Глупых мальчишек убивать не дело, хотя, когда они пытаются зайти с двух сторон и огреть дубинами, очень хочется. Где нашли-то их? Из забора выломали? Ну так за такое самоуправство ещё и завтра от начальства схлопочут! Он пригнулся, ловя двумя руками полы телогреек и сталкивая нападающих лбами. Зазвенело хорошо, гулко. Видать, в черепушках пусто, раз так брякнуло.
— Хей! — старшой, с оглядкой поднимаясь, махнул парням, выглянувшим на звуки из кухни. Те с воодушевлением присоединились: это ж не тренировка! До нормальной драки поди ещё доберись!
— Да снизойдут к нам добродетельные Боги, — обречённо вздохнул Санни, подбирая корягу покрупнее из тех, что обронили ныне отдыхающие мальцы.
— Твои Боги и так уже дел наделали! — рявкнул Верд. — пусть в сторонке постоят, пока я за ними разгребу!
— Да не обидит её Борька, что ты, не знаешь его? — Санторий провернулся на носочке, ловко отгоняя дубиной страждущих драки.
Прикрытый другом, наёмник скакнул вперёд. Он очень жалел, что нельзя обнажить клинок и сделать бой намного короче, но ещё прекрасно помнил, как сам носился среди таких же зелёных ребят, мечтая получить настоящее оружие и напоить его кровью в бою. Глупый был… Нет, он, конечно, тот ещё мерзавец. Но сегодня обойдётся кулаками.
Сшиб одного, ударил под дых второго, пригнулся, по свисту определив, что Санторий заходит с дубиной на второй круг, а разогнувшись, обнаружил, что врагов стало на четверть меньше. Кулаки зудели, разодранные выбитыми зубами. Парни ругались и кричали, призывая на помощь побратимов. Старшой, откинув за плечо лохматую бороду, взялся за меч:
— Так, ребята, тут уже дело серьёзное. Хей, там! — подозвал он очухавшегося часового. — Не видишь, что деется?
Тот припустил к большому дружинному дому за подмогой.
Дело пахло плохо. Эдак не только дурную не вытащат, но и Сантория выдать могут. Надо прорываться.
— Верд! — умоляюще заныл Санни. — Талла могла и добровольно с ним пойти!
Следующий удар оказался таким сильным, что подвернувшийся парнишка выронил пику и описал полукруг прежде, чем растянуться.
— Без тебя, что ли, не знаю?! — наёмник повторил манёвр, ни
Развернулся к бородачу, готовый снести его, как табун диких лошадей сносит ветхий плетень. Но тот и не подумал защищаться, лишь расхохотался, от чего кончик бороды принялся язвительно подрагивать. Старшой вложил меч в ножны и поднял руки, что далось ему с трудом из-за давящего смеха:
— Ой, не могу! Муж?
Верд, помедлив, кивнул.
— Рогоносец! — смекнув, к чему клонит мужик, вставил Санни.
— Ещё один! — хохотнул старшой. — Братцы, стой! Это очередной ревнивец к нашему Борею!
Нарастающий тревожный топот сменился дружным рёготом.
Охотник затравленно озирался, не понимая, когда потасовка превратилась в шутку:
— Смешного-то что?
— Нет-нет, ничего! Муж всяко имеет право взревновать! Так, ребята?
— Так! Так! А то! — отозвались подчинённые, не спеша расходиться, но уже потихоньку начиная заниматься своими делами.
— Если этот женолюбец успел… — с угрозой начал Верд.
— То мы сами его тебе выдадим! — с готовностью пообещали ему. — Мы нашего сотника ещё и подержим, пока ты его колотить будешь! Так, братцы? — борода продолжила свой ехидный танец.
Наёмник неуверенно потянулся к размалёванной двери.
— Так мы пойдём тогда, да? — заискивающе поинтересовался Санторий, пряча дубину за спину и аккуратно снежком присыпая тела тех, кто позорно пал в бою и пока не решался вставать.
— Идите, идите! — старшой приглашающе отодвинулся в сторону. — Токмо железки туточки оставьте, а то мало ли… Поранится кто…
Расставаться с мечом охотнику не хотелось, но в том, что Борьку и без оружия пристукнет, он не сомневался. Поэтому расстегнул перевязь и, бросив на бородача колючий взгляд, вошёл в дом. Удара в спину так и не последовало. Лишь согласный смех.
Всякий вояка считает, что многое пережил и отвык удивляться. Что поле боя полно ужасов, способных ожесточить любую душу, что в сражении познаёшь настоящую беду и боле не заботишься о мирной жизни.
Но это лишь до тех пор, пока бравый вояка не оказывается в доме, где живут пятеро детей.
Разгром, который иной грабитель постесняется после себя оставить, гвалт, звенящий в ушах, писк и постоянное хныкание.
— Мау! — понимающе поздоровался толстый, но местами плешивый кот, вцепившийся когтями в балку над дверью.
Маленькая конопатая девочка с двумя по-разному заплетёнными косичками, задумчиво засунув палец в нос, тянула кота за хвост. Зверь не сдавался, но, судя по глубоким бороздам в пядь длиной над его лапами, малютка отличалась терпением.
— Апчхи! — поприветствовала она гостей и завопила: — Па-а-а-а-а-а-а!
— Ма-а-а-а-ау! — обречённо подхватил кот.
В дальней комнате что-то рухнуло. В ответ раздался весьма узнаваемый, но наполненный паникой визг сотника Борея:
— Я вам сейчас уши оборву! Что, милая? Бегу, золотце!